Путешественница

Комната была наполнена серым светом, который вымывал краски из всего, оставляя лишь бледные очертания фигуры, явственно видимой в полумраке. Силуэт выделялся на фоне темноты комнаты, цельный и четкий, словно выгравированный в воздухе. Джейми стоял обнаженный, спиной ко мне, перед ночным горшком, который он только что вытащил из-под умывальника.

Я восхитилась совершенной формой его ягодиц с маленькой мускульной впадиной на каждой, таких уязвимых сейчас. Ложбинка его позвоночника пружинила в глубоком гладком изгибе от бедер к плечам. Когда он пошевелился, рубцы на спине засветились серебром, и у меня перехватило дыхание.

Джейми повернулся. Он выглядел спокойным, погруженным в свои мысли, но, увидев, что я смотрю на него, встрепенулся.

Я улыбнулась, но промолчала, поскольку не нашла нужных слов, и просто продолжала смотреть на него. А он на меня, с той же улыбкой на губах. Так же молча Джейми направился ко мне и присел на кровать; матрас сместился под тяжестью его тела. Раскрытая ладонь легла на стеганое одеяло, и я без колебаний вложила в нее свою руку.

– Хорошо спал? – задала я дурацкий вопрос.

Улыбка на его лице стала шире.

– Нет, – ответил он – А ты?

– Нет.

Несмотря на прохладу в комнате, я даже на расстоянии ощущала жар его тела.

– Неужели ты не замерз?

– Нет.

Мы снова замолчали, но не могли оторвать глаз друг от друга. Я внимательно оглядела его в усиливающемся свете, сравнивая воспоминания с реальностью. Узкий клинок раннего солнечного луча прорезал щель ставень, осветив отливавшую полированной бронзой прядь волос, позолотив изгиб его плеча и гладкий плоский живот. Джейми показался мне чуть более крупным, чем я помнила, и чертовски, невероятно близким.

– Ты больше, чем я помнила, – нарушила я молчание.

Он наклонил голову набок, весело глядя на меня.

– А ты, как мне кажется, чуточку поменьше.

Его пальцы ласково сомкнулись вокруг моего запястья. Во рту у меня пересохло. Я облизала губы.

– Давным-давно ты спросил меня, знаю ли я, что между нами, – напомнила я.

Он остановил на мне взгляд, глаза его были такими темными, что казались почти черными в утреннем сумраке.

– Я помню, – тихо сказал он, сжав мои пальцы. – Что это – когда я касаюсь тебя, когда ты лежишь со мной.

– Я сказала, что не знаю.

– Я тоже не знал.

Улыбка его слегка поблекла, но не исчезла, а затаилась в уголках губ.

– И по-прежнему не знаю, – сказала я. – Но…

– Но это по-прежнему там, – закончил он за меня, и улыбка засветилась в его глазах. – Верно?

Так оно и было. Я по-прежнему ощущала его, как могла бы ощущать зажженную шашку динамита в непосредственной близости от себя, но характер нашей с ним связи претерпел изменение. Мы заснули как единая плоть, соединенные любовью ребенка, которого сделали, а проснулись как два человека, связанные чем-то другим.

– Да. Это… это ведь не только благодаря Брианне, как ты думаешь?

Нажим на мои пальцы усилился.

– Хочу ли я тебя только потому, что ты мать моего ребенка? – Джейми недоверчиво выгнул рыжую бровь. – Ну конечно же нет. Это не значит, что я не испытываю благодарности, – поспешно добавил он. – Но нет, дело не в этом.

Наклонив голову, Джейми внимательно присмотрелся ко мне. Солнце освещало его узкую переносицу и поблескивало на ресницах.

– Нет, – повторил он. – Думаю, что я мог бы разглядывать тебя часами, англичаночка, отмечать, в чем ты изменилась, а в чем осталась прежней. Примечать всякие мелочи вроде изгиба твоего подбородка, – он нежно коснулся упомянутой части моего лица, обхватил своей большой ладонью мой затылок и большим пальцем погладил мочку моего уха, – или ушей. Уж они-то не изменились. И твои волосы. Помнишь, я назвал тебя mo nighean donn? Моя каштановая головка.

Его голос звучал чуть громче шепота, пальцы перебирали мои кудри.

– Боюсь, в этом отношении перемены все же произошли.

Седина меня пока что не одолела, но кое-где обычный светло-каштановый цвет моих волос приобрел более светлый, мягко-золотистый оттенок, а кое-где уже попадались и редкие серебристые прядки.

– Как буковое дерево в дождь, – сказал он с улыбкой и пригладил локон указательным пальцем, – и капли скатываются с листьев на кору.

Я в ответ погладила его бедро, касаясь длинного, тянущегося вниз шрама.

– Как жаль, что меня тогда не было, чтобы позаботиться о тебе, – печально сказала я. – Это было самое страшное в моей жизни – то, что я оставила тебя, зная… что тебя убьют.

Это слово мне удалось выговорить с превеликим трудом.

– В общем, я приложил к этому все возможные усилия, – произнес Джейми с кривой ухмылкой, вызвавшей у меня, невзирая на драматизм темы, невольный смешок. – И если не преуспел, то это не моя вина. – Он бесстрастно взглянул на проходивший по бедру длинный рубец. – Да и не того англичанина с багинетом.

Я приподнялась на локте и прищурилась, глядя на шрам.

– Это след от штыка?

– Ну да. Парень вспорол мне ногу штыком, а потом рана загноилась.

– Знаю, мы нашли журнал лорда Мелтона, который отпустил тебя домой с поля боя. Он думал, что ты не доберешься.