Путешественница

— Когда смотришь на них, видишь морщины, седину, все то, что появилось за время вашей разлуки, и кажется, будто это другие люди. У тебя перед глазами стоят одни, а вспоминаешь других, молодых, и трудно наложить портреты один на другой. Но потом привыкаешь и понимаешь: да, это те же люди, просто прошло двадцать лет и им уж не по двадцать. Сперва тяжело, но потом нормально. Требуется немного времени, чтобы понять. — Джо явно увлекся. — Когда видишь располневшего человека… Лицо меняется, и непонятно, каким он был в молодости. Ты-то не располнеешь, — он вновь бросил на меня взгляд, — у тебя нет расположенности.

Я рассматривала свои руки. Тонкая линия запястий, четко обозначенные суставы пальцев. Солнце отражалось в кольцах, освещая их ровным таинственным светом. Разумеется, я не располнела!

Джо нарушил установившуюся тишину:

— Он — отец Брианны?

Я вздрогнула.

— Откуда…

Эбернети с готовностью принялся объяснять:

— Брианну я знаю около десяти лет, где-то так. Тебя и того больше. Что же в ней от Фрэнка? Да ничего. И очень много от тебя. Ее отец рыжий, так? Рыжий и рослый, плечистый. Генетика проявила себя, это стопроцентно. Иначе я отказываюсь практиковать.

— Ты прав, — я взволнованно теребила волосы.

Я не говорила о Джейми двадцать лет, уже забыв о возможности упоминать его имя. Сейчас, когда Бри и Роджер знали о нем и можно было ничего не бояться, мне хотелось всем рассказать, какой он.

— Ты прав, он рослый и рыжий. Рыжий шотландец.

Эбернети округлил глаза.

— Бри сейчас там, у него?

— Да. Бри там. Там, где она должна быть.

Выйдя из больницы через два часа, я оставила заявление об уходе и документы о распоряжении собственностью — там были указания, как вести дом до совершеннолетия дочери, и фиксация моей воли на перевод всего имущества на нее. Я закончила все формальные дела и заводила машину с сожалением об отъезде и с радостью от предстоящей встречи. В конце концов теперь было ясно, что делать дальше, и я не останавливалась на полпути.

Глава 21

Q. E. D

Инвернесс, 5 октября 1968 года

— Передаточный акт, я отыскал его!

Роджер был возбужден, радуясь находке. Уже на вокзале Инвернесса ему не терпелось рассказать мне все новости, но Брианна упорно вела меня к машине. Роджеру пришлось терпеть, пока мы погрузимся в его махонький «Моррис», и только потом начать рассказ.

— Акт, передающий права на Лаллиброх?

Мотор ревел, и мне пришлось нагнуться вперед — Роджер и Бри заняли передние сиденья.

— Этот ваш Джейми передал право собственности своему племяннику, Джейми-младшему.

— Акт в доме пастора, — уточнила Бри. Ей тоже хотелось поделиться открытиями, сделанными в мое отсутствие.

— Мы не стали брать его сейчас. — Доступ к нему ограничен и сопряжен с трудностями, так что Роджер был готов расписаться кровью, лишь бы документ разрешили взять домой из хранилища.

Я давно не видела Брианну. Любая мать считает, что ее дочь одна из лучших, если не самая лучшая, но я была уверена, что Бри лучшая: светлокожая, с нежным румянцем, рыжеволосая, она не могла не быть красавицей. Я любовалась ею.

Мое сердце пело от счастья и сжималось от страха — неужели придется расстаться с ней? В своем ли я уме?

Брианна сочла, что я улыбаюсь рассказанным новостям, и продолжала делиться подробностями, повернувшись ко мне лицом.

— Ни за что не угадаешь, что нам удалось найти!

— Тебе удалось, — Роджер нежно тронул ее колено.

Брианна украдкой взглянула на него, и я почувствовала укол в сердце. Ее взгляд был полон доверия и чего-то очень личного, того, что позволяет понимать друг друга с полуслова. Тень Фрэнка словно встала за моей спиной. Роджер не чернокожий, верно. Но я не ожидала такой быстрой перемены.

— И что же вы нашли? — Мне с трудом далось это «вы».

Здесь молодежь не стала сдерживаться и довольно рассмеялась.

— Повремени немного, — назидательно сказала Бри. Наверное, Роджеру она так не говорила.

Дом покойного преподобного пастора Уэйкфилда встретил тишиной, которую бесцеремонно нарушила Брианна:

— А вот и находка!

Стопка старой бумаги лежала посреди обшарпанного стола в кабинете. Листы были желты от времени, на них были бурые пятна — то ли плесень, то ли грязь, то ли следы пролитой на них жидкости. Уложенные в специальные пластиковые папки, сейчас они были бережно хранимы, но так было не всегда — об этом свидетельствовали затасканные неаккуратные края, один из листов был почти разорван. Все листы содержали примечания и исправления, дописанные на полях и помещенные в самом тексте. Это был какой-то черновик, судя по всему, большого текста.

Роджер охотно отозвался, помогая мне понять, что за документ они нашли.

— Статья. — Он изучал тома, в беспорядке лежащие на диване. — Журнал «Форрестер», Эдинбург, тысяча семьсот шестьдесят пятый год. Его издавал печатник Александр Малькольм.

Я издала вздох. Тысяча семьсот шестьдесят пятый год! К этому времени прошло двадцать лет, как мы с Джейми расстались. Английская блузка на мне показалась тесной, не вмещающей грудь и давящей подмышки.