Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

– Да нет, к чему. В таких случаях все равно перепадет, как ни причесывайся, здесь Эуон прав. – Тем не менее Джейми пригладил волосы.

Эуон-старший и Дженни готовились к нашему приезду, потому что сидели в гостиной, где на стол была выставлена бутылочка эля и пирожные. Дженни вязала из шерсти чулки, а Эуон стоял перед камином, греясь; на нем был надет камзол, хотя и простой.

Комната выглядела очень уютно и привычно. Здесь все было домашним, наполненным любовью и заботой хозяев: и напитки, и еда, и большая часть одежды были сделаны самими лаллиброхцами. Я мигом забыла о дальнем путешествии – я была дома. Эуон встретил нас взглядом, как только мы переступили порог гостиной. Меня интересовала реакция Дженни.

Она сидела на кушетке и округлила глаза, увидев меня. Согласно теории Джо Эбернети, я подумала, что никогда не узнала бы эту Дженни, но вскоре поняла, что она, в общем-то, ничуть не изменилась, разве что в ее волосах, по-прежнему ухоженных и блестящих, появились седые ниточки. Лицо Дженни также сохранило характерные ее черты – высокие скулы, четко очерченные челюсти, нос, похожий на нос брата. В первое мгновение из-за тени, падавшей на ее лицо, мне показалось, что Дженни совсем старушка, настолько глубоки были ее морщины, но они быстро исчезли, едва лица коснулись солнечные лучи.

Эуон-старший, увидев меня в публичном доме в Эдинбурге, вел себя так, словно ему явился призрак. Дженни была ему под стать: открыв рот, она смотрела, как я подхожу к ней, но не кричала и не теряла сознание.

Все это время Джейми держал мой локоть и отпустил его, когда я подошла к Дженни вплотную. Мне показалось, что я готова склониться в реверансе, потому что это напоминало церемонию представления ко двору.

– Вот мы и дома, – Джейми известил сестру о нашем прибытии, а меня поддержал, проведя рукой мне по спине.

Дженни посмотрела на него мельком – все ее внимание было поглощено мной.

– Клэр… это ты?

Она спросила негромко и неуверенно, будто не веря своим глазам. Я не слышала силы в ее голосе, всегда бывшей в нем.

– Конечно, я. Я рада, Дженни, – протянула руки я точно так же, как до этого протягивала ее дочери.

Дженни коснулась их, проверяя, я ли это, а затем вскочила с кушетки.

– Это ты, ты! – Она закричала от радости, став той женщиной, с которой я рассталась двадцать лет назад. Глаза ее сверкали.

– Да она это, она, кто же еще, – Джейми скрыл неловкость за брюзжанием. – Эуон говорил ведь, а он врать не будет.

– Ты все такая же, – Дженни тоже разглядывала меня, не заботясь тем, что говорит брат и говорит ли он вообще. – Только голова стала светлее. Ты такая же! – Она водила рукой по моему лицу.

От рук Дженни веяло прохладой. Они издавали запах трав, красносмородинового джема и ланолина, которым красили шерсть.

На меня неожиданно нахлынули воспоминания, и я расплакалась. Столько счастливых дней напомнил этот запах!

Дженни обняла меня, успокаивая. Я была намного выше, поэтому ткнулась ей в макушку. Удивительно: Дженни была хрупкой женщиной, но благодаря ее объятиям я чувствовала себя в безопасности, подобно тому, как девочка чувствует заботу и нежность, обнимая мать.

Она отстранилась, смеясь.

– Даже запах тот же!

Я рассмеялась в ответ.

Эуон, приветствуя меня, обнял и поцеловал в щеку. Он издавал немного другой запах – сена, капусты и торфяного дыма, к которому примешивался естественный запах, исходящий от мужчин.

– Хорошо, что приехала, – Эуон был рад видеть меня в другой обстановке, более привычной.

Он улыбнулся одними глазами и отошел. Впечатление от первой встречи еще не выветрилось, и он вел себя осторожно и потому неловко, но меня не покидало чувство того, что я наконец-то дома.

– Подкрепитесь?

Эуон кивнул в сторону стола, где был поднос с элем и пирожными.

Я замялась, не зная, как принять это приглашение, и Джейми опередил меня:

– Конечно, это всегда приятно. Спасибо, Эуон. Клэр, ты с нами?

Мы сидели с бокалами в руках и набивали рты вкусностями, каковыми был богат стол Мюрреев. Огонь горел весело, наши голоса тоже были веселы, и тем не менее чувствовалось, что эта веселость напускная, что за ней таится что-то неприятное.

Я сидела рядом с Джейми и видела, что он почти не пьет и не ест: эль он едва пригубил, а лепешку так и вовсе не тронул. Было ясно, что причиной тому не сытость, а причины нематериальные – Дженни и Эуон-старший не обняли его, а сухо поздоровались, что выказывало их осуждение поступка Джейми.

Время от времени мужчины быстро переглядывались, а с сестрой Дженни обменивался и вовсе не понятными мне долгими взглядами.

Таким образом, у меня была возможность наблюдать происходящее со стороны, и я не стремилась выяснять причину такого поведения домочадцев, глазея преимущественно на свои колени или на стол перед собой. Пальцы Джейми – те, которые не сгибались, – стучали о его бедро.