Путешествие на «Кон-Тики»

Но хуже всего было, когда в гавань пришло норвежское судно и мы привели на плот шкипера вместе с несколькими опытными морскими волками. Мы с волнением ожидали отзыва практиков. Велико же было наше разочарование, когда мы услышали единодушное заключение, что на таком неуклюжем суденышке парус никогда не сможет дать надлежащий эффект; шкипер заявил, что если мы даже и будем держаться на воде, то всё равно на то, чтобы пересечь океан с течением Гумбольдта, уйдет год, а то и два. Боцман только покачал головой, изучив наши узлы. По его мнению, можно было не опасаться затяжного путешествия: плот не выдержит и двух недель. К тому времени непрестанно качающиеся и трущиеся друг о друга брёвна перетрут все канаты до одного. Если мы не перейдем на стальной трос и цепи, то можем заранее заказывать себе панихиду.

Нелегко нам было переваривать все эти прогнозы. Достаточна было оправдаться хотя бы одному из них, и мы были бы обречены. Боюсь, что в те дни я не раз спрашивал сам себя — отдаем ли мы себе полный отчет в том, что собираемся сделать. Не будучи моряком, я не был в состоянии возразить что-либо против каждого довода, отдельно взятого. Но в моем распоряжении имелся козырь, на котором и основывалась вся наша затея. Ничто не могло меня заставить усомниться в том, что древняя культура Перу распространилась на острова Тихого океана в такое время, когда единственным судном на этом побережье был плот. А отсюда я заключал, что если у Кон-Тики в VI веке нашей эры бальзовое дерево не тонуло и узлы держали, то и мы можем рассчитывать на это, если только слепо скопируем древний образец. Бенгт и Герман досконально изучили мою теорию, и вся наша компания беззаботно веселилась в Лиме, предоставив экспертам переживать за нас. Только один раз Торстейн нерешительно спросил — уверен ли я, что течения работают бесперебойно. Это было после того, как мы побывали в кино и увидели Дороти Лэмур пляшущей в соломенной юбке среди пальм и туземных девушек на прекрасном тропическом острове.

— Вот куда бы попасть! — воскликнул Торстейн. — Берегись, если течение пойдет не так, как ты говоришь!

Но вот приблизился день отъезда, и мы отправились в отдел виз, чтобы получить разрешение на выезд. Первым подошел наш переводчик Бенгт.

— Ваше имя? — спросил невзрачный и робкий чиновник, подозрительно поглядывая поверх очков на мощную бороду Бенгта.

— Бенгт Эммерик Даниельссон, — последовал почтительный ответ.

Служащий вставил в машинку длинную анкету:

— С каким судном вы прибыли в Перу?

— Видите ли, — стал объяснять Бенгт, наклонясь над испуганным человечком, — я прибыл не с судном, я приехал в Перу на пироге.

Онемев от изумления, служащий воззрился на Бенгта и написал в анкете: «пирога».

— С каким судном вы покидаете Перу?

— Тут вот в чем дело, — продолжал Бенгт вежливо, — я уезжаю не на пароходе... я поплыву на плоту.

— Ну, знаете! — выкрикнул чиновник сердито, выдергивая бланк из машинки. — Я попрошу отвечать на мои вопросы серьезно!..

За несколько дней до старта мы погрузили на плот провиант, воду и всё снаряжение. Мы запаслись провиантом из расчета четырех месяцев путешествия, — это были небольшие картонные коробки с армейскими рационами. Герман решил облить каждую коробку тонким слоем расплавленного асфальта. Чтобы они не склеились между собою, мы обсыпали их сверху песком, после чего уложили вплотную друг к другу между поперечинами, так что они заполнили пространство между палубой и основой плота.

Пятьдесят шесть баков общей вместимостью 1100 литров были заполнены кристально чистой водой из высокогорного источника и также закреплены между поперечными бревнами, где их постоянно омывала морская вода. На самой палубе мы разместили остальную часть снаряжения, а также большие плетеные корзины, доверху наполненные фруктами и кокосовыми орехами.

Внутри бамбуковой хижины один угол был отведен Кнюту и Торстейну для радиостанции. Затем прямо на основу мы поставили восемь деревянных ящиков. Два из них были заняты научными инструментами и киносъемочной аппаратурой, а остальные распределены между членами экипажа, с указанием, что размеры ящиков определяют количество личного имущества, которое может взять с собой каждый участник экспедиции, уложив несколько кип рисовальной бумаги и гитару, Эрик оказался вынужденным сунуть свои носки Торстейну. Но вот появились четверо матросов, волоча ящик Бенгта. Всё его походное имущество составляли книги, но зато он ухитрился упаковать целых семьдесят три штуки — сплошь одни социологические и этнологические исследования. Сверху на ящики мы настелили плетеные маты и по соломенному матрацу на каждого члена экипажа. Теперь можно было отправляться в путь.

Сначала плот был отбуксирован с территории базы на предмет проверки правильности распределения груза. Затем нас доставили к пристани яхт-клуба Кальяо, где специально приглашенные и прочие гости могли принять участие в торжественной церемонии крещения плота, назначенной на день кануна отплытия.