Путешествие начинается

– Главное – никуда не выходи после темноты. Что бы ни произошло. Не зря говорят – мой дом – моя крепость. Кто будет стучать – не открывай. Здесь ходит много дурных людей, поэтому сиди как мышь в норке. Так будет лучше. А о нас не беспокойся. Мы с отцом знавали и худшие времена.

Мать улыбнулась и обняла девушку. Кая прижалась к ней и всхлипнула.

– Береги Леннарта, – прошептала мама. – Ты у меня уже совсем большая, настоящая хозяюшка.

– Пока вас не будет, я, пожалуй, займусь своим платьем. Осталось добавить несколько маленьких деталей, и оно будет готово, – чтобы успокоить ее, сказала Кая. Но этими словами она, скорее, пыталась успокоить саму себя.

– Летом ты будешь самая красивая. У тебя замечательно получается, – мама улыбнулась и легонько оттолкнула ее. – Ну все, нам пора. Не скучай. Завтра днем мы вернемся.

Скрипнула дверь, и Кая увидела, как мать взобралась в телегу. Папа дернул за поводья, лошадь фыркнула и поволокла повозку к покрытой выбоинами дороге. Замерев, девушка смотрела, как телега медленно удаляется в сторону темнеющего на горизонте леса. Солнце неуклонно опускалось к массивным горам, виднеющимся справа от чащи, и превращало ясный морозный день в холодный блекнущий вечер. Кая поглядела на беспокойно трепещущие от ветра стебельки травы, клубы пыли, стелющиеся по промерзшей земле. С тоской понаблюдала, как смыкаются низкие облака и застилают небо плотной белесой пеленой. Телега постепенно уплывала вдаль, превращаясь в маленькое движущееся пятнышко. На секунду она слилась с громоздким силуэтом леса, и Кая подумала, что огромное нутро чащи поглотило ее родителей вместе с повозкой и лошадью.

– Пора затопить печь, – сказала девушка сама себе, пытаясь отогнать нарастающую в груди тревогу. – Затопить печь и согреться. Скоро стемнеет…

Леннарт проснулся и заплакал. Кая торопливо приблизилась к кроватке и взяла малыша на руки.

– Ну что ты… Не плачь. Все ведь хорошо. Я рядом. Твоя сестра рядом, – ласково заговорила она, покачивая ребенка на руках. Леннарт надул губы, посмотрел на нее и заулыбался. Кая просияла, прижав брата к груди. Он радостно загукал и потянулся к ней ручками.

– Полежи тихонько, братец, а я пока закину дров в печку. Хорошо? – спросила она его. Малыш ответил ей веселым взглядом, и Кая осторожно положила его назад в кроватку. Он возился и мычал, но больше не плакал.

Темнота медленно накрывала горизонт, выталкивая последние солнечные лучи далеко за край земли. Словно бы громадный черный валун опустился сверху и вдавил солнечный диск в землю, уничтожив свет и тепло. Ветер гудел в оконное стекло и периодически глухо стукал в дверь, отчего Кая каждый раз беспокойно оборачивалась и переставала шить. Дом медленно наполнялся теплом от нагревающейся печи, и Леннарт быстро уснул, перестав вертеться из стороны в сторону.

Кая осторожно поправила масляную лампу и вздохнула. Света от нее было мало, но все же это лучше, чем ничего. Придвинувшись поближе к мерцающему огоньку, девушка вновь взялась за шитье. В голову полезли мысли о родителях – как они там? Все ли в порядке? Удалось ли миновать злополучный лес, прежде чем окончательно стемнело? А вдруг разбойники все же настигли их… И она будет завтра попусту ждать. Глядеть в окно, качать малыша, смотреть, смотреть на дорогу, а затем снова наступит ночь… И что тогда делать? Что ей предпринять, если это и вправду произойдет?

– А ну-ка прекрати, – ругнулась она на саму себя. – Что за глупые мысли? Немедленно перестань выдумывать всякую чепуху.

Девушка глянула на мирно спящего брата и улыбнулась. Он выглядел таким невинным и милым, словно был самим олицетворением детской чистоты и непорочности. Вновь взвыл за окном ветер, грохнув по стеклу мощным порывом. Кая тихо запела, не сводя глаз с Леннарта. Пение всегда было для нее чем-то вроде отдушины и некой успокоительной мантры – собственный негромкий голос убаюкивал ее и порождал странное умиротворение, похожее на ровный тлеющий огонек свечи.

Однажды пошел Виллеман к реке,

Ко древу, что нету прекрасней,

Златую арфу из сумки достал,

Ведь руны пророчили счастье.

Устроился он на песок в тени,

У древа, что нету прекрасней,

Играл он на струнах подобно богам,

Творя с мелодией счастье.

Он нежно играл, он громко играл

У древа, что нету прекрасней,

Желая от тролля деву спасти,

Ведь руны пророчили счастье…

Эту песенку девушка знала давно, и называлась она «Виллеман и дева». Ее любил петь отец, когда Кая была совсем маленькой. Она с интересом слушала его, представляя, как Виллеман сидит возле кристально чистой реки, на поверхности которой пляшут серебристые блики.

Кая напевала нежно и неторопливо, ее голос разливался по дому, как журчащий ручеек. Шитье пошло гораздо живей, вот она уже делает стежок за стежком, работая равномерно и быстро. «Если получится, я смогу закончить за ночь узор. Останется всего пару мелочей, и можно будет примерять,» – с удовлетворением подумала она.

Неожиданно Леннарт пронзительно закричал. Кая осеклась и с беспокойством глянула на брата. Он метался в кроватке и надрывно плакал. Девушка бросила платье и метнулась к малышу.