Путешествие по русским литературным усадьбам

Мемуаристка вспоминает день великого торжества, когда Некрасов прочел в парке под кедром обитателям Карабихи только что законченную им вторую часть поэмы «Русские женщины» — «Княгиня М. Н. Волконская». Она до последних дней жизни сохранила память о громадном впечатлении, которое произвело на собравшихся новое произведение поэта.

Жизнь в Карабихе текла замкнуто. Ф. А. Некрасов не поддерживал отношений с соседними помещиками; он не находил общего языка со степными дворянами, которые, как в старые добрые времена, продолжали предаваться разгулу и проматывали остатки достояния. Не удивительно, что приезд из столицы знаменитого брата и его долголетней спутницы жизни Зинаиды Николаевны (с ней он обвенчался на смертном одре) становился в усадьбе настоящим праздником. К этому дню готовились заранее; во флигеле поэта кипела уборка, приводилась в порядок мебель, чистились ковры. На вокзале в Ярославле пребывавших ожидали лошади из Карабихи. Однажды произошел курьезный случай. Городской полицмейстер, некто К., большой любитель стихов Некрасова, явился на вокзал в полной форме при медалях, дабы приветствовать поэта. От губернатора он получил выговор; ему было сказано, что так встречают только генералов. Однако К. не растерялся и ответил: «Ваше превосходительство, то генералы по службе, а Некрасов по уму». Не удивительно, что К. не удержался на своем месте.

Сразу же после приезда поэта в усадьбу начинали приходить крестьяне из соседних деревень. Они шли с разными нуждами; некоторые за советом, большинство просить денег. Безоговорочная щедрость Некрасова, никогда никому ни в чем не отказывавшего, была широко известна. Не меньшей любовью пользовалась Зинаида Николаевна, к которой народ хаживал за лекарствами. Деревенский винокур Павел Емельянович вспоминает о поэте и его подруге: «Сам-то не больно разговорчив был, а Зинаида Николаевна всё что-нибудь рассказывает и смеется… родом она из Вышнего Волочка, обер-офицерская дочь, из себя очень красивая и большая охотница до верховой езды. Бывало, оденется в полный мужской костюм и отправляется с Николаем Алексеевичем на катание — всегда уж он ее сопровождал сам. А то отправятся в шарабане купаться, и часто оттуда заезжали ко мне на завод пить чай»^[112]. Гуляя по берегам Которосли, Некрасов часто натыкался на рыболовов, под палящим солнцем сидевших с удочкой только для того, чтобы вытащить какую-нибудь жалкую плотвичку. Они представлялись ему живым подтверждением того, что русский человек терпелив, как никто другой.

В родных местах Некрасов как бы обретал самого себя:

Опять она, родная сторона,

С ее зеленым, благодатным летом,И вновь душа поэзией полна…Да, только здесь могу я быть поэтом!

Но и в родной стороне Некрасова не покидали мрачные мысли:

И ветер мне гудел неумолимо:Зачем ты здесь, изнеженный поэт?

Чего от нас ты хочешь? Мимо! Мимо!Ты нам чужой, тебе здесь дела нет!

Подлинным отдохновением для Некрасова была только охота. Правда, и в Карабихе он не отрывался от литературной жизни; здесь время от времени его посещали знакомые по Петербургу писатели. Племянник поэта — тогда еще мальчик — перечисляет имена А. Н. Островского, И. Ф. Горбунова, Д. В. Григоровича. Ему особенно запомнился М. Е. Салтыков-Щедрин своим сердитым лицом, зычным голосом и большой окладистой бородой. Но все-таки самыми желанными гостями были крестьяне — охотники из соседних деревень. Как и Тургенев, Некрасов говорил, что именно охотники представляют собой самый энергичный и талантливый слой русского народа. Особенно теплые отношения сложились у поэта с Гаврилой Яковлевым из деревни Шода (одновременно бывшим и замечательным оружейником). Ему посвящена поэма «Коробейники»:

Как с тобою я похаживалПо болотинам вдвоем,

Ты меня почасту спрашивал:Что строчишь карандашом?Почитай-ка! Не прославиться,Угодить тебе хочу.Буду рад, коли понравится,Не понравится — смолчу.

Не побрезгуй на подарочке!А увидимся опять,Выпьем мы по доброй чарочкеИ отправимся стрелять.

Сюжет этой поэмы основан на подлинном происшествии, о котором Некрасову рассказал его приятель. Однажды на охоте Некрасов подстрелил бекаса; одновременно Гаврила подстрелил другого, но выстрелы прозвучали в унисон, и поэт не понял, что именно произошло. Он был крайне удивлен, когда собака принесла двух птиц, и сказал, что никогда ранее ему не удавалось сбить одним выстрелом двух бекасов. Гаврила только рассмеялся и припомнил, как «два бекаса славные… попали под заряд».