Путешествие по русским литературным усадьбам

«Случилось то, что уже столько раз случалось: Левочка пришел в крайне нервное и мрачное настроение. Сижу раз, пишу, входит. Я смотрю — лицо страшное. До тех пор жили прекрасно, ни одного слова неприятного не было сказано… Начался крик, упреки, грубые слова, всё хуже, хуже… Терпела, терпела, не отвечала ничего почти… а когда он сказал, что „где ты, там воздух заражен“, я велела принести сундук и стала укладываться. Хотела ехать к вам хоть на несколько дней. Прибежали дети, рев… Нашел на меня столбняк: ни говорить, ни плакать. Всё хотелось вздор говорить, и я боюсь этого и молчу, и молчу три часа… Так и кончилось…

Ну вот, после этой истории вчера почти дружелюбно расстались. Поехал Левочка с Таней вдвоем на неопределенное время в деревню к Олсуфьевым за 60 верст… вдвоем в крошечных санках. Взяли шуб пропасть, провизии, и я сегодня уже получила письмо, что очень весело и хорошо доехали, только шесть раз вывалились. Я рада, что Левочка отправился в деревню, да еще в хорошую семью и на хорошее содержание… Надо надеяться, что всё образуется, а пока — спазма в горле, тоска в сердце и усталость в жизни. И легче, легче — нельзя»^[137]

.

С. А. Толстая тяжело переживала происходящее. 23 декабря она писала дочери в Обольяново: «Таня, я очень искренне рада, что вам хорошо с папа и что он отдохнет. Я знаю, Таня, что в жизни нашей всё хорошо и что плакать не о чем. Но ты это папа говори, а не мне. Он плачет и стонет, и нас этим губит. Отчего он в Никольском (Обольянове. — В. Н.) не плачет над Олсуфьевыми, и собой и тобой? Разве не та же, но еще более богатая жизнь и там, и по всему миру?»^[138]

. В доброй, дружественной семье Олсуфьевых Л. Н. Толстой действительно быстро обрел душевное равновесие. Уже 27 декабря он пишет жене: «Не для успокоения тебе говорю, а искренне я понял, как я много виноват; и как только я понял это и особенно выдернул из души всякие выдуманные укоризны и восстановил любовь… к тебе… так мне стало хорошо и будет хорошо, независимо от всех внешних условий»^[139].

Через год в январе 1887 года Л. Н. Толстой вновь вместе с Татьяной Львовной приезжают в Обольяново. Он работает над повестью «Ходите в свете, пока есть свет» (не закончена). 7 января при большом собрании публики из местной интеллигенции состоялось чтение тогда еще запрещенной пьесы «Власть тьмы», вызвавшее бурю восторга и негодования против цензуры. Несколько дней спустя Л. Н. Толстой писал Софье Андреевне, что один из работников в усадьбе — «живой Митрич».

Затем последовал перерыв на восемь лет до января 1895 года. Этому приезду предшествовала очередная домашняя буря. Перед Новым годом Л. Н. Толстой сфотографировался вместе с Чертковым, Бирюковым, Горбуновым-Посадовым и др. Софья Андреевна обиделась, что ее не пригласили, и из ревности к Черткову выкупила у фотографа как снимок, так и негативы, и уничтожила их. Отзвуки этого скандала можно найти в дневнике Л. Н. Толстого рядом с мыслями о жизни, о народе, о собственных трудах:

«3 января 1895. Никольское. Олсуфьевы.

Поехали, как предполагалось, 1-го. Я до последнего часа работал над „Хозяином и работником“. Стало порядочно по художественности, но по содержанию еще слабо. История с фотографией очень грустная. Все они оскорблены. Я написал письмо Черткову. Мне и перед этим нездоровилось, я поехал и нездоровый и слабый. Приехали прекрасно. На другой день и нынче ничего не делал — читал, гулял, спал. Вчера был оживленный спор о православии. Вся неясность понимания происходит оттого, что люди не признают того, что жизнь есть участие в совершенствовании себя и жизни. Быть лучше и улучшать жизнь…

6 января… Я совершенно здоров… Третьего дня вечером читал свой рассказ. Нехорошо. Нет характера ни того, ни другого. Теперь знаю, что делать… Жизнь истинная — в движении вперед, в улучшении себя и улучшении жизни мира через улучшение других людей…»^[140].

В работе над рассказом отцу помогала Т. Л. Толстая. Каждый вечер ей вручалась тетрадь с многочисленными помарками, добавлениями на полях, знаками переноса; она переписывала в другую тетрадь, которая возвращалась к ней через день в таком же исчерканном виде. Некоторые места были переписаны до пяти раз. Все вечера у Татьяны Львовны были заняты. Л. Н. Толстой пробыл в Обольянове до 18 января.