Путешествие в Сиам

На следующее утро в мои покои пришли десять сиамских юношей и одна девочка. Юноши были единокровными братьями, племянниками и прочими родственниками кралахома, девочка (ребенок девяти-десяти лет) – их сестренкой. Разумеется, я встретила этих несчастных детей без всякой надменности, а с искренней благодарностью, как утешение и благотворное наказание.

Миновал еще один месяц. Его Величество по-прежнему не давал о себе знать. Но личность первого министра начала вызывать у меня живой интерес. С каждой нашей встречей я все больше приходила в замешательство. Было очевидно, что все, кому случалось так или иначе общаться с ним, одновременно боялись и любили его. От кралахома исходила аура некоей пассивной доброжелательности, что он, вне сомнения, сознавал и использовал как свое оружие. Как ему удавалось добиваться беспрекословного послушания и полностью контролировать народ, которым он правил отнюдь не жесткой рукой, а небрежно, как бы играючи, для меня оставалось загадкой. Однако его влияние и авторитет проникали во все уголки этого обширного, но пока еще неразвитого королевства – явление, которое медленно, но верно отпечатывалось в моем сознании. Я была всего лишь идущим мимо путником, издалека обозревающим широкую равнину человечества, но прекрасно видела, что эта земля методично возделывается рукой одного хозяина.

Глава VIII

Наш дом в Бангкоке

Оскорбленная, расстроенная, я распрощалась с долго лелеемой надеждой на обретение своего дома и без всякого энтузиазма посвятила себя повседневной рутине – изучению сиамского языка и преподаванию английского. И чем же увенчались все мои романтические мечты и горделивые устремления, побудившие меня согласиться на место гувернантки королевской семьи Сиама? Увы, двумя убогими комнатушками в халупе на краю бангкокского рыбного рынка! Меня не вдохновляла даже надежда на то, что я буду способствовать совершенствованию умов интересных детей, образование которых было вверено моим заботам. Я больше не находила в себе свежих сил и мужества, с каждым днем отчаивалась все сильнее и чувствовала себя все менее годной к выполнению простой задачи в рамках возложенной на меня миссии.

В то утро, когда я уже с глубочайшей болью в сердце готова была смириться, в мои комнаты без всякого предупреждения явилась добрая Куньинг Пхан. Она сообщила, что для нас наконец-то подобрали относительно сносный дом. Словами не описать, какой восторг я испытала при этой сладостной новости, с каким ликованием принялась благодарить вестницу. Мгновенно позабыв про свои обиды и горести, я обняла сына и осыпала его поцелуями. Лишь когда поступил приказ о моем переселении, я в полной мере осознала, сколь унизительна и оскорбительна была та жизнь, какую я вела во дворце первого министра. С невыразимой радостью я последовала за единокровным братом кралахома к нашему новому дому. Мунши вел за руку моего сына. Миновав несколько улиц, мы ступили в огороженный стеной двор, заваленный битыми кирпичами, камнями, известью, строительным раствором и прочим мусором. С одной стороны к стене примыкало высокое закоптелое здание какого-то склада, с другой – низкая дверь вела к реке, и в дальнем конце стоял дом под сенью нескольких красивых деревьев, склонявших свои ветви над верандой. Вполне живописный уголок. Правда, войдя в дом, мы увидели невообразимую грязь. Бедняга Мунши остолбенел от ужаса.

– Должно быть, это рай, – предположил он, когда мы только-только отправились к своему новому дому, который сам великий визирь подарил мемсаиб [47], желая удостоить ее чести. Теперь же Мунши проклинал свою судьбу и на чем свет поносил всех визирей. Я повернулась посмотреть, кому он адресует свои причитания, и увидела еще одного магометанина. Тот сидел на полу, внимая Мунши с выражением благоговейного почтения. Эта картина напомнила нам с сыном наш прежний дом, и мы оба от души рассмеялись. Осматривая новое жилище, мы насчитали в нем девять комнат. Некоторые нам показались вполне приличными и просторными. Ванная и кухня были оборудованы современными удобствами (правда, в восточном стиле). Было ясно, что мыло и вода помогут навести порядок и сделать дом пригодным для жилья. Биби и Луи, вдохновленные, быстро положили конец стонам Мунши, попросив, чтобы он, взяв себе в помощь своего восхищенного друга и двух китайцев-кули, принес воды. Однако ведер не было. Я дала Мунши несколько долларов, и он с мусульманским смирением, покоряясь каждому новому повороту судьбы, отправился искать необходимую утварь. Брат кралахома уселся на перила веранды и, устроившись поудобнее, надзирал за происходящим. Мой сын в своем «фартучке», желая быть полезным, в радостном возбуждении выскочил на улицу. А я села и принялась обдумывать план уборки.