Путешествие в страну миражей

Наблюдатель Каракумского стационара неторопливый туркмен Меред Сапаров водил меня вокруг водоема, показывал островок, соединенный с берегом зыбким мостиком, приборы, с помощью которых он учитывает объем воды, и обстоятельно рассказывал о том, как журчит весной мутный поток, отстаивается в переполненном до краев водоеме и прямо на глазах убывает, уходя под землю. Конечно, немного и испаряется, но три четверти собранной воды все же попадает в подземное хранилище. Почему она так быстро просачивается в глубину? Потому что дно котлована находится ниже водонепроницаемого такыра и еще благодаря скважинам, пробуренным на пятнадцатиметровую глубину. Откуда известно, что создается линза? — Сапаров одну за другой показал сорок пять контрольных скважин, которые позволяют замерять объем подземного водохранилища.

Он наклонился и нарисовал на песке свою линзу в разрезе. Вот слой соленой воды, на ней — пресное подземное озеро четырехсот метров в поперечнике.

— Сколько же накопилось?

— За шесть лет — шестьсот тысяч кубометров. Город можно строить…

Городу этой воды, конечно, маловато, а трех-четырехтысячной отаре овец — в самый раз. Тридцать гектаров оборудованного такыра позволят обеспечить водой в тысячу раз большую площадь пустынных пастбищ.

Пахать такыр

Есть почвы плодородные, неплодородные и такие, которые возделывают только в сказках. На этой иерархической лестнице сельскохозяйственной ценности земель такыры занимают даже не последнее место — никакое. Ну что, скажите, они могут значить, если верблюжья колючка с ее чудо-корнями, достающими воду с тридцатиметровой глубины, и та на них не растет. «Пахать такыр» звучит так же бессмысленно, как «пахать камень». Я даже обрадовался, узнав, что такыры годятся для водосборов. Жалко все же совсем вычеркивать территорию, равную Бельгии (такова площадь такыров в одном только Туркменистане). Представьте же мое удивление, когда я узнал, что есть чудаки, мечтающие о садах на такырах. Да еще о таких, которые и поливать не обязательно.

— Фантастика! — такова была моя первая реакция.

— Эту фантастику можно увидеть…

И мы помчались по серой равнине к зеленой полосе на горизонте. Идеально ровные серпики барханчиков — маленьких разведчиков большой пустыни — подбирались к самой дороге. Странная трава гармала, которую не едят ни верблюды, ни овцы, разбросанными кустиками росла повсюду за обочинами.

Старший научный сотрудник агролесомелиоративной опытной станции Ата Ширмамедов, согласившийся показать мне это очередное чудо, свершаемое в пустыне людьми, рассказывал о траншейном земледелии, о садах и бахчах, выращиваемых без капли поливной воды. Не все было ново для меня. Слышал об опытах создания в траншеях необычно высокоурожайных огородов в Приаралье. Да и здесь, в Туркменистане, на безводном побережье Каспия некоторым энтузиастам удавалось разбивать удивлявшие всех бахчи. Но и там и тут это было на участках, где имелись не слишком соленые и близко подступавшие грунтовые воды. А такыр, к которому мы ехали, был сух в глубину на много метров, этакий камень-монолит, плоский, как все такыры, покрытый плотной шелухой растрескавшейся глины. Что на нем может вырасти?

— Черный саксаул, черкез, гребенщик, карагач, лох, шелковица, фисташка, — перечислял Ширмамедов. — А кроме того, виноград, яблони, отличные дыни и арбузы…

Вскоре я и сам увидел этот сказочный сад. Деревья высотой в два моих роста стояли ровненькими шеренгами в неглубоких канавах. Там, где сад кончался, тянулись свежие траншеи. Еще дальше надсадно гудел трактор, с усилием рыл окаменевший такыр, готовил очередную борозду. Все выглядело настолько обыденным, что я, ожидавший чего-то невероятного, с удивлением посмотрел на Ширмамедова.

— Внешне все просто, — сказал он и принялся рассказывать о своем необычном земледелии.

…После дождя такыр успевает промокнуть всего лишь на несколько сантиметров. А если срезать верхний окаменевший слой и в борозды собрать с поверхности воду еще до того, как солнце высосет ее? Попробовали. Оказалось, что, хоть и медленно, почвогрунт все же увлажняется. И та же самая такырная поверхность, которую считали ни на что не годной, становилась надежным щитом, спасающим влагу от ненасытного солнца. Два года таким образом пособирали осадки и установили, что объем увлажненного грунта исчисляется уже тысячами кубометров. Влажные слои простирались далеко в стороны и смыкались с другими линзами, которые образовались под соседними бороздами. Но ведь дно борозды — тот же такыр? Были проведены измерения в разных условиях и выяснено, что самое знойное лето иссушает грунт не глубже чем на полметра.