Путевые впечатления. В России. Часть первая

"Дворяне, которым есть что терять, в большинстве своем довольны существующим положением и плывут по течению. Многие из них — косные русские люди, и только сила и принуждение мешают им вернуться к стародавним нравам. Среди них нет ни одного, кто не желал бы увидеть Санкт-Петербург на дне морском, а все завоеванные провинции — в преисподней, лишь бы иметь возможность вернуться в Москву, где вблизи своих поместий они жили бы в величайшей роскоши и с меньшими расходами. Они не желают ничего обсуждать с Европой. Они ненавидят иностранцев и, самое большее, хотели бы использовать их на войне, а затем избавиться от них. Они питают такое же отвращение к морским путешествиям и предпочли бы быть отправленными в Сибирь, в самые страшные и в самые отдаленные края, чем оказаться на борту корабля. Духовенство обладает большим влиянием и, судя по некоторым признакам, может причинить нынешнему правительству беспокойство и неприятности".

Такова политическая оценка, данная г-ном Финчем, английским посланником.

Хотите теперь узнать данную им моральную оценку? Она лаконична и ясно выражена:

"Я не знаю здесь никого, кто в любой другой стране мог бы считаться человеком хотя бы средней порядочности".

И достойный пуританин подписался под этим.

Вот это самое общество и намеревался оперировать хирург Лесток.

Обычно царевны с таким характером, как у Елизаветы, народу нравятся: принцессам извиняют женские слабости.

Елизавета завела себе друзей среди офицерства и даже среди солдат, которых она всегда встречала с улыбкой на лице и щедрой рукой одаривала.

Лесток всегда подталкивал ее к этой популярности у военных.

Кроме того, он имел частые встречи с нашим посланником г-ном де Ла Шетарди.

Об этих встречах доносил своему правительству достойный г-н Финч, который поистине играл в Санкт-Петербурге роль Диогена и, несмотря на свой дипломатический фонарь, не мог отыскать там ни одного честного человека.

Двадцать первого июня 1741 года, то есть почти накануне катастрофы, низвергнувшей регентшу, ее мужа и маленького императора, он писал:

"Я не раз сообщал графу Остерману различные сведения, касающиеся посланников Франции и Швеции, но он делал вид, что ни о чем не осведомлен. Его манера поведения состоит в том, чтобы проявлять сдержанность в трудных обстоятельствах; так, например, у него была подагра в правой руке, когда ему предстояло после смерти Петра II подписать документ, ограничивающий власть его преемницы. Это кормчий для хорошей погоды, который во время бури прячется в люк. Он всегда держится в стороне, когда правительство начинает шататься".

Господин Финч поделился своим беспокойством с принцем Брауншвейгским. Тот, со своей стороны, знал, что французский посол часто посещает принцессу, пользуясь для этого ночным временем и переодевшись.

Он принял твердое решение заключить царевну в монастырь, если ее поведение станет еще более подозрительным.

"Но это, — писал все тот же рассудительный г-н Финч, — может оказаться опасным средством, ибо царевна не имеет никакой склонности к монашеской жизни и пользуется чрезвычайно большой любовью и популярностью".

Узнав о намерениях принца, Лесток рассудил, что настало время действовать.

Лесток был наделен многими талантами и занимался не только медициной и политикой, но еще и рисовал на досуге.