Путевые впечатления. В России. Часть первая

Этими двумя преемниками Шубина стали Алексей Разумовский и Михаил Воронцов.

Расскажем об этих людях, сыгравших столь большую роль в царствование Елизаветы.

Малороссийский крестьянин Григорий Разумовский имел двух сыновей: Алексея и Кирилла.

Алексей отличался прекрасным голосом и, начав петь на клиросе в маленьком городке своей губернии, сумел затем стать певчим императорской капеллы.

Царевна Елизавета обратила внимание сначала на голос, потом — на его обладателя, и, поскольку это был отнюдь не один из тех сомнительных теноров, в каких нуждается папа, чтобы было кому распевать "Miserere"^[11]в Сикстинской капелле, а великолепный мужской бас, она взяла его в свою личную капеллу.

Что же касается Воронцова, то он происходил из благородной семьи, хотя вовсе не из тех Воронцовых, что были так знамениты в XV и XVI веках. Тот боярский род пресекся в 1576 году, что и удостоверено в Бархатной книге.

Первый доподлинный предок этих вторых Воронцовых, ставших теперь знаменитее первых, погиб в 1678 году во время осады Чигирина в Малороссии.

У его сына Иллариона Воронцова было трое сыновей: Роман, Михаил и Иван.

Вот Михаила и присоединила Елизавета к Разумовскому, но не как певчего своей капеллы, а как простого хориста, призванного ублажать своей молодостью ее сердце.

И в самом деле, Разумовский родился в 1709 году и, следовательно, был ровесником царевны, тогда как Михаилу Воронцову было двадцать три или двадцать четыре года.

К этим двум фаворитам присоединился третий, которого не следует ставить наравне с ними, поскольку он был лейб-медиком славной царевны.

Звали его Герман Лесток.

Впрочем, вы его знаете: мой собрат г-н Скриб, как всегда строгий в освещении истории, сочинил о нем комическую оперу, имевшую большой успех. Однако не стоит все же судить о Лестоке лишь по опере г-на Скриба. Лучше составить себе мнение о нем, полагаясь на донесения иностранных послов, находившихся при русском дворе в 1741 году, когда там произошел переворот.

Лесток был сыном цирюльника. В те времена сыновья цирюльников рождались с ланцетом в руке.

Ну а если человек умеет пускать кровь, то он уже скорее хирург, чем брадобрей. Лесток стал хирургом, уехал в Санкт-Петербург и сумел пристроиться в дом царевны Елизаветы.

По правде сказать, это был хороший дом, и попасть туда хотелось каждому! Едва утвердившись там, Лесток задумал сделать царевну императрицей.

Совершить это не составляло большого труда. Царевна представляла старую русскую партию. Между регентшей и ее мужем царил полнейший разлад. Фаворитка, мадемуазель Менгден, была всесильна, но найти объяснение столь чрезмерной привязанности регентши Анны Мекленбургской к женщине либо не удавалось, либо оно виделось в весьма странной причине.

Миних, единственная защита колеблющегося трона, был отстранен. Остерман, которому следовало быть его бдительным оком, страдал подагрой и обыкновенно руководил политикой, не поднимаясь с постели.

К тому же регентша, оберегавшая свою власть настолько ревниво, что не уступала ни малейшей ее доли даже собственному мужу, была бы не прочь, отдалив Миниха, прогнать и Остермана. Разве мадемуазель Менгден, вполне успешно замещавшая мужа, не могла заменить также первого министра и канцлера?

Впрочем, отрывок из донесения г-на Финча, английского посланника, дает представление о чувствах русской партии, которые и теперь, по прошествии ста двадцати лет, остались все теми же: