Путевые впечатления. В России. Часть вторая

Княгиня взяла перо и с такой легкостью, как будто писала под диктовку, в самом деле перевела мне одно из самых замечательных стихотворений Лермонтова. Это стихотворение, носящее название "Дары Терека", насквозь проникнуто местным колоритом. Мы уже говорили, что каждый народ имеет свою национальную реку; Терек — это река черкесов и линейных казаков (линейными называют всех тех казаков, какие живут на границе с Кавказом).

ДАРЫ ТЕРЕКА

Терек воет, дик и злобен,

Меж утесистых громад,

Буре плач его подобен,

Слезы брызгами летят.

Но, по степи разбегаясь,

Он лукавый принял вид И, приветливо ласкаясь,

Морю Каспию^[13] журчит:

"Расступись, о старец-море,

Дай приют моей волне!

Погулял я на просторе,

Отдохнуть пора бы мне.

Я родился у Казбека,

Вскормлен грудью облаков,

С чуждой властью человека Вечно спорить был готов.

Я, сынам твоим в забаву,

Разорил родной Дарьял И валунов им, на славу,

Стадо целое пригнал".

Но, склонясь на мягкий берег,

Каспий стихнул, будто спит,

И опять, ласкаясь, Терек Старцу на ухо журчит:

"Я привез тебе гостинец!

То гостинец не простой:

С поля битвы кабардинец, Кабардинец удалой.

Он в кольчуге драгоценной,

В налокотниках стальных:

Из Корана стих священный Писан золотом на них.

Он угрюмо сдвинул брови,

И усов его края Обагрила знойной крови Благородная струя;

Взор открытый, безответный, Полон старою враждой;

По затылку чуб заветный Вьется черною космой".

Но, склонясь на мягкий берег, Каспий дремлет и молчит;

И, волнуясь, буйный Терек Старцу снова говорит:

"Слушай, дядя: дар бесценный! Что другие все дары?

Но его от всей вселенной Я таил до сей поры.

Я примчу к тебе с волнами Труп казачки молодой,

С темно-бледными плечами,

С светло-русою косой.

Грустен лик ее туманный,

Взор так тихо, сладко спит,

А на грудь из малой раны Струйка алая бежит.

По красотке-молодице Не тоскует над рекой Лишь один во всей станице Казачина гребенской.

Оседлал он вороного И в горах, в ночном бою,

На кинжал чеченца злого Сложит голову свою".

Замолчал поток сердитый.

И над ним, как снег бела, Голова с косой размытой, Колыхался, всплыла.

И старик во блеске власти Встал, могучий, как гроза,

И оделись влагой страсти Темно-синие глаза.

Он взыграл, веселья полный, —

И в объятия свои Набегающие волны Принял с ропотом любви.

Стихотворение это — явно нечто странное и незнакомое для нас; в нем есть привкус дикой первозданное™, с трудом проникающий в наши города; оно вызвало изумление в России и имело там огромный успех.

Работа заняла у меня часть ночи. По мере того как княгиня делала подстрочный перевод на французский язык, я облекал его в стихотворную форму.

На следующее утро княгиня должна была расстаться с нами.

Суда не ходят по Волге в ночное время, за исключением весеннего времени, когда тают снега: у Волги недостаточно глубокое дно и капитаны всегда боятся сесть на мель.

Эту ночь мы провели в Плёсе.

Утром судно остановилось между Плёсом и Решмой. Нам пришло время прощаться. Княгиня высаживалась у одного из своих приволжских имений, где она намеревалась провести несколько дней.

Я первый сошел в лодку, чтобы помочь княгине спуститься, и, хотя трап был довольно крут, она благополучно села в лодку.

Но с ее старой дамой-компаньонкой все случилось иначе: она поскользнулась и упала в реку.