Путевые впечатления. В России. Часть вторая

Серб Зорич за один год своего фавора получил поместье в Польше, стоившее пятьдесят тысяч рублей; еще одно поместье в Ливонии, стоившее сто тысяч рублей; пятьсот тысяч рублей наличными деньгами; драгоценностей на двести тысяч и ежегодный доход в три тысячи рублей от монастырского имения в Польше; из простого гусарского секунд-майора он был произведен в генерал-майоры; кроме того, он получил от Швеции большую ленту ордена Меча, а от Польши — орден Белого Орла.

Русский Корсаков, младший офицер, за шестнадцать месяцев своего фавора получил в качестве подарка сто шестьдесят тысяч рублей, а после своей отставки — четыре тысячи крестьян в Польше, более ста тысяч рублей для уплаты долгов, сто тысяч — для экипировки, две тысячи в месяц на разъезды, дом Васильчикова, польский орден, чин генерал-майора и звания адъютанта и камергера.

Русский Ланской, конногвардеец, получил бриллиантовые пуговицы ценой в восемьдесят тысяч рублей, а также тридцать тысяч для уплаты долгов и при этом все еще оставался в фаворе.

Наконец, граф Орлов и его родственники получили с 1762 по 1783 год, то есть за двадцать один год, сорок пять тысяч крестьян и семнадцать миллионов в виде драгоценностей, столовой посуды, дворцов и денег".

У сэра Джеймса Харриса не достало любопытства подвести общий итог сумм, которые Екатерина израсходовала за двадцать один год на свои любовные дела.

Но благодаря выписке, которую мы только что сделали, оставив при этом про запас те двенадцать или пятнадцать лет, какие Екатерине еще предстояло царствовать, каждый человек, знакомый с действием сложения, может доставить себе такое удовольствие и произвести этот подсчет.

Вернемся, однако, к Потемкину.

Как мы сказали, его фавор, который сэр Джеймс Харрис считал готовым вот-вот угаснуть, продолжался еще девять лет.

В 1783 году Потемкин послал армию в Крым и присоединил этот край к Российской империи, в 1787 году лично отправился в поход против турок, в 1788 году штурмом взял Очаков, в 1789-м — Бендеры и, наконец, в 1790-м — Килию.

В 1791 году он вернулся в Санкт-Петербург. На этот раз его действительно заменил тот самый Платон Зубов, которому предстояло позднее столь деятельно участвовать в удушении Павла I.

Однако не это было главное; такая замена ничего не значила бы для Потемкина, если бы сохранилось его влияние, но он обнаружил, что императрица была готова заключить мир, в то время как он хотел продолжать войну. Он тотчас снова отправился в Крым, намереваясь противиться этому миру, однако в Яссах ему стало известно, что мир уже подписан; тем не менее он продолжил свой путь, надеясь все изменить. Но, отобедав в сельской гостинице и поехав дальше, Потемкин почувствовал такое сильное недомогание, что он приказал остановить карету и расстелить плащ на краю придорожной канавы.

Через четверть часа он скончался на руках своей племянницы, ставшей впоследствии графиней Браницкой.

Проплыв мимо развалин двух дворцов и находясь уже не более чем в двенадцати верстах от Шлиссельбурга, мы стали различать на левом берегу, сквозь деревья, обелиск, установленный в память о битве, которая отдала шведскую крепость в руки Петра I.

Какой-то крестьянин из Дубровки попросил позволения установить за собственный счет этот обелиск на том месте, где Петр I находился во время битвы.

Шведская крепость называлась в то время не Шлиссельбург, а Нотебург. Это победитель, исправив повреждения крепости, дал ей многозначительное имя Шлиссельбург, то есть "Ключ к городу".

Петербург в то время был на самом деле лишь городом Петра.

Меншиков был назначен комендантом Шлиссельбурга.