Путилин и Петербургский Джек-потрошитель

Лакей посмотрел на меня с удивлением, но сейчас же бросился исполнять мое приказание.

Прошло несколько минут, и ко мне подошел элегантный господин средних лет, во фраке.

— Господин Я-ов? — спросил я.

— Да.

Облако недоумения лежало на его холодном, надменном лице.

— Я — Путилин, начальник сыскной полиции. Мне необходимо переговорить с вами по важному делу. Не найдется ли у вас уголка, где я мог бы объяснить вам причину моего приезда к вам?

— Пожалуйста… Сюда вот… — отвечал он, сильно пораженный.

Мы вошли в небольшую комнатку.

— Признаюсь, я поражен, господин Путилин… В чем дело? — начал он.

— Вы слышали про появление в Петербурге каких-то вампиров, про их жертвы?

— Как же, как же…

— Ну, так вот, я боюсь, что сегодня, через час, а может быть, и раньше один из них может смертельно напугать вашу супругу. Я приехал избавить ее и вас от этого потрясения. Предупреждаю вас, «вампир» уже в вашем доме.

— Что?! — побледнел, как полотно, Я-ов. — Вампир у меня?! В моем доме?! Вы… вы шутите, господин Путилин?

— Не имею этой привычки, особенно с незнакомыми мне людьми, — отрезал я. — Скажу вам более, я даже знаю, кто этот страшный «вампир». Вам угодно, чтобы он был пойман?

— О, господин Путилин! — взволнованно произнес Я-ов, схватывая меня за обе руки. — Спасите нас от этого ужаса! Как нам благодарить вас! Я теряю голову… Я ничего не понимаю…

— В таком случае мы поступим вот так. — И я начал диктовать ему мой план.

Он, растерянный, пораженный, кивал головой:

— Хорошо… хорошо…

— А супругу вы предупредите, чтобы она не пугалась. Идемте, господин Я-ов.

Будуар тонул почти во тьме. Карельская лампа была почти совсем подвернута.

Дверь будуара тихо раскрылась, и в него вошла высокая фигура дамы в белом платье.

— Слава богу, бал кончился, — послышался вздрагивающий женский голос.

В ту же секунду два ярко-огненных глаза вспыхнули во мраке будуара.

— Ни с места, сударыня, я — вампир! Вы должны быть моей, иначе вы погибнете страшной смертью.

Перед белой фигурой женщины появилась высокая, черная фигура со страшным лицом неведомого чудовища.

— Ах! — вскрикнула в испуге женщина.

«Чудовище» бросилось и схватило ее в свои объятия.

— Моя! Моя!

— Разве? — вдруг загремел я, выскакивая из-за портьеры. — Вы думаете, любезный князь, что госпожа Я-ва принадлежит вам? А как же супруг госпожи Я-вой? Господин Я-ов, пожалуйте сюда!

С зажженным канделябром в будуар ворвался господин Я-ов.

— Мерзавец! Негодяй! — прохрипел он, бросаясь на князя-«вампира».

Крик ужаса вырвался из груди великосветского «шалуна».

— Ну, князь, довольно маскарада! Потрудитесь снять вашу страшную маску. Мы с вами отлично прокатились на тройке, ха-ха-ха!

Маска слетела с его лица. Он в ужасе уставился на меня.

— Что это… барон?

— Двойник его, любезный князь, Путилин к вашим услугам!

Наутро князь-«вампир» застрелился. Барона Путилин не тронул, а графу не поздоровилось. Его карьера была окончена. Ввиду многих щекотливых причин дело об Адамовом клубе было замято. Но Содом все-таки погиб, благодаря не… огненному дождю, а таланту гениального русского сыщика.

Тайны Охтенского кладбища

Видения кладбищенского сторожа

Как-то сидели мы с Путилиным в его кабинете и вели оживленную беседу на тему о таинственных явлениях загробного мира, о привидениях, о проблемах теософической науки.

Путилин был всегда большим позитивистом, а я, каюсь, несмотря на мою профессию доктора, был склонен допускать «то, что и не снилось нашим мудрецам», как великолепно говорит Гамлет своему другу Горацио.

Как раз в разгар нашего страстного спора в дверь кабинета постучались, и на приглашение войти на пороге появилась фигура старшего дежурного агента.

— Что вам, голубчик? — обратился к нему Путилин.

— Довольно странный случай, Иван Дмитриевич, — начал он. — Сейчас явился сторож Охтенского кладбища и сильно домогается вас видеть. На мой вопрос, зачем вы ему требуетесь, он заявил, что решил обратиться к вам, «так как у него на кладбище не все благополучно, покойники шалят», как он выразился.

Путилин чуть заметно вздрогнул.

Это было действительно удивительно странное совпадение: мы говорили сию минуту о явлениях с того света, а тут вдруг сейчас же подтверждение, что покойники ведут себя «неспокойно».

Я торжествующе поглядел на Путилина.

— Что? Видишь? — бросил я ему.

— Пока, положим, я ровно ничего не вижу, — улыбнулся он кончиками губ. Затем повернулся к агенту: — Скажите, а этот кладбищенский сторож в своем уме? Не пьян? Не в припадке белой горячки?

— Кажется, нет ничего подобного, но вид у него — растерянный, испуганный.

— Что же, впустите его сюда.

Походкой, изобличающей бывшего солдата, в кабинет вошел среднего роста старик со щетинистыми усами и большим сизо-багровым носом и встал во фрунт.

— Здравия желаю, ваше превосходительство!

— Здравствуй, любезный. Ты — кладбищенский сторож?

— Так точно, ваше превосходительство.

— Зовут тебя?

— Петр Оковчук.

— Так вот, Оковчук, что такое стряслось у тебя на кладбище?

— Примерно сказать, и сам понять не могу, а только — большие страсти…