Пыль дорог и стали звон

Инквизитор остался один на один с дверью. Золотая табличка с именем архимага Вингевельда поблескивала в свете настенных ламп, но в остальном дверь была самой обычной, даже слегка потёртой. Дерево с чуть ржавыми шляпками гвоздей, чёрное железное кольцо, служившее ручкой… Но замочной скважины к удивлению инквизитора не было. Или дверь не заперта, или замком служит колдовство, решил Грегорион. В этот же момент ему подумалось, что ему, возможно, и в самом деле не позволят осмотреть эту комнату, сославшись на то, что архимаг магически запер дверь перед отъездом, и кроме него открыть её никто не в состоянии. А проверить это инквизитор не сможет никак. Останется лишь поверить наслово и вернуться в Энгатар ни с чем. Он уже представил, как говорит Преподобному, что его подозрения — это всего лишь подозрения и как тот разочаровывается в инквизиторе. Нет, нельзя. В конце концов, он инквизитор Церкви Трёх, он имеет право находиться здесь, причём в любом из помещений. Любое запрещение будет неправомерно, а то, что для этого приходится спрашивать «разрешение» даже не у самого архимага — так и вовсе оскорбительно! Переполненный этими мыслями инквизитор взялся за дверное кольцо. И тут же ощутил пронизывающий холод, пробравший пальцы до самых костей, что заставило тут же отдёрнуть руку, грозившую примёрзнуть к железу. Колдовство, поморщился инквизитор, взглянув на ладонь, покрытую инеем. Этот мороз не был похож на зимнюю стужу, он пробирал сразу насквозь, от него сводило мышцы и ломило кости. Грегорион обмотал другую руку рукавом и попытался потянуть за ручку вновь. Теперь вытерпеть холод удалось на несколько мгновений дольше, но кольцо вновь пришлось выпустить. Рукав примёрз к металлу, и обледеневшая ткань порвалась, оставив на ручке промёрзший до белизны затвердевший лоскут. Однако на этот раз дверь немного поддалась. Она не выглядела тяжёлой, но, как подумал инквизитор, тяжести ей могла добавлять всё та же магия. Если бы можно было потянуть на себя дверь подольше, думал Грегорион, то её удалось бы открыть. Но здравый смысл подсказывал, что для этого ему придётся отморозить до черноты обе руки и извести всю одежду на лоскуты. Безвыходность ситуации злила инквизитора и рука, как и обычно в подобных ситуациях, машинально легла на рукоять молота. И тут Инквизитора осенило: Броннихильд! У молота достаточно длинная рукоять, её можно просунуть через кольцо. Этого должно хватить, чтобы открыть дверь достаточно широко. Оставалось надеяться, что проклятый холод не слишком быстро пройдёт по оружию. Хоть молот и был освящённым, но с колдовством подобной силы инквизитор сталкивался впервые.

Как можно осторожнее он продел через кольцо рукоять, на которой тут же появился иней. Не теряя времени, Грегорион схватился руками за оба конца молота, упёрся ногой в стену и что есть сил потянул на себя. Дверь с гулом поддалась. Молот задрожал, будто сопротивляясь магическому холоду. Увидев, как узоры на рукояти схватываются льдом, Инквизитор принялся тянуть сильнее. В дверной проём уже можно было просунуть руку, но было необходимо открыть дверь настолько, чтобы не касаться её. В противном случае Грегорион рисковал замёрзнуть в проёме насмерть. Он переставал чувствовать руки, а молот дрожал всё сильнее. Чёртова дверь открывалась слишком медленно. Стиснув зубы, инквизитор приложил все свои силы, чувствуя, как холод начинает пронизывать всё тело, а изо рта с дыханием вырывается пар. И вот, когда проём был уже почти достаточным, что-то лязгнуло, а инквизитор оказался на полу. Неужели кольцо не выдержало и оторвалось? Грегорион поднялся и взглянул на дверь. Ручка была невредима. С горечью в сердце он заметил кусок обледеневшей рукоятки Броннхильда, лежащий в шаге от него. С другой стороны обнаружилась вторая часть молота, покрытая белым льдом. Инквизитор посмотрел на руки. Кожа на ладонях треснула и кровоточила, как кожаные ремни трескаются суровой зимой. Ты славно послужил мне, друг Броннхильд, подумал Грегорион, тебя обязательно перекуют по возвращении. Аккуратно боком пройдя через с таким трудом открытый проём инквизитор оказался внутри кабинета архимага Вингевельда.