Пыль дорог и стали звон

Прибывшая похлёбка и впрямь оказалась весьма недурной. Сытная, вкусная, без скрипящего на зубах песка, который наёмник имел неудовольствие находить в похлёбке из рака, что подавали в трактире близ Гилморена. Утолив первый голод, компания спокойно и обстоятельно принялась за рёбрышки.

— А что, не впервой здесь бывать? — Спросил жующий наёмник у Дунгара.

— А то ж! — Одним махом очистив ребро от мяса ответил гном. — Бывал здесь и не раз. Считай, Энгату вдоль и поперёк объехать успел, все хорошие места знаю. Знаю и плохие, где пиво разбавляют или мясо с душком. А уж сколько раз мне спьяну в рыло прилетало — и не счесть! Гордиться тут нечем, конечно, наш бородатый брат уж очень несдержан во хмелю. Я вот остепенился, а вот молодёжь гномья будто спит и видит, как бы в кабацкую драку ввязаться. Таким и самому по котелку настучать лишним не будет.

— Да, встретились мне давеча двое таких. — Вздохнул Таринор. — Пришлось успокаивать.

— И что, скажешь, двух гномов один уложил? Да ни в жизнь не поверю!

— Ну, у меня было поганое настроение, а они едва держались на ногах, так что мне понадобилось их лишь подтолкнуть. Утром извинялись, даже подарили одну безделицу.

— Что за безделицу, — Дунгар нахмурился. — Гномы, знаешь, не очень-то любезны с теми, кто бьёт им морду.

— Да вот, — наёмник достал шлем из сумки. — Шлем. Драм сказал, работа тёмных эльфов. Не проклят, не заколдован. Я его даже надевал, голова, как видишь, цела.

— Дай-ка. — Гном взял шлем и повертел в руках. — Действительно. А ну как он краденый? Об этом не думал?

— Ну, даже если и краденый, пока никто не заявился. Кстати, знаешь кого, кто такие вещи покупает?

— Есть у меня ювелир в столице знакомый. Пожалуй, ему можно сбагрить, он редкие металлы любит, а этот котелок явно не из железа.

— Так и поступим. Надо бы ещё придумать, что делать с лордом Майвеном. Слово короля, оно, конечно, закон. Вот только лорд может сослаться, например, на слабое здоровье. Мол, через пару недель приеду. А нам всё это время в Моирвене торчать? Я там бывал, гиблый городишко, прямо у леса стоит, что зовётся Северной рощей. Там эльфы лесные до сих пор живут, с горожанами торгуют. Уж не знаю, чем, наверное, дичью или ягодами. Люди там пропадали. Поговаривают, что в лес далеко зашли, вот их эльфы и утащили.

— Не завидую я тогда им. — С горечью сказал гном. — Знаешь, что эльфы делают с пленными? Или с теми, кто их законы лесные нарушает? Дерево из них выращивают. Задницей на саженец садят и магией своей эльфийской жизнь из человека дереву передают, оно и вырастает за считанные минуты. От бедняги, естественно, почти ничего не остаётся. Страшное дело. Уж в искусстве пыток они поднаторели.

— Этельдиар известны пытки, о которых эльфы поверхности и не догадываются. — Вмешался Драм. — Erweth'adessir возвели причинение боли в ранг искусства.

— Не стану спорить, друг мой. В Подземье не бывал, с тёмными эльфами не знался. Как-нибудь обязательно расскажешь. — Гном улыбнулся в усы.

За трапезой наёмник краем глаза замечал, как сидящая за другим столом компания то и дело оборачивалась на них, о чём-то оживлённо переговариваясь. Теперь же один из них направлялся прямо к столу Таринора. Это был крупный чернобородый человек в чистой, но потрёпанной белой рубахе чуть рваной по краям, но примечательнее всего был его взгляд. В нём читалось абсолютное спокойствие и смирение, будто этому человеку всё равно на то, что происходит вокруг, и он готов принять всё, что может и не может случиться. Наёмнику сначала показалось, что человек пьян, но его походка была слишком ровной. Но совсем пропали мысли о его нетрезвости, когда он открыл рот.

— Мир вам, друзья! — Все обернулись на по-юношески высокий голос человека. — Мы услышали ваш разговор и решили, что можем помочь.

— И тебе не хворать. — Ответил Таринор удивлённо. — Скажи хоть для начала, кто таков будешь, кто твои друзья, и зачем вы подслушиваете чужие речи в тавернах?

— У служителей великой матери нет имён, для неё мы все едины. Глас деревьев и трав ведёт нас в Моирвен, куда, как мы поняли, нужно и вам.

— Разве мы похожи на паломников? — Недоумённо спросила Рия. — И что за мать? За каким делом вам в Моирвен?

— Великая мать даёт жизнь и силу древам и тварям земным. Мы видели белый сон. Грядёт холод и смерть, что покроет мир, очищая его. А после придёт новая зелёная пора. И мы идём к старшим сынам великой матери, что живут в глубине лесов.

— Знаешь, мужик. — Начал Игнат. — То, что вы увидели во сне — это обычное ежегодное дело, зима называется. И скажу тебе по секрету, что в лесу зимовать — не лучшая мысль. Вы б лучше дом себе выстроили тёплый, как раз времени ещё полно. А мы в Моирвен по своим делам направляемся, по мирским, так сказать.

— Понимаю. — Так же благодушно ответил человек. — Но вам бы следовало готовиться. Эта зима станет последней зимой для многих. Грядёт смерть, равных которой не было и не будет.