Пыль дорог и стали звон

— Грегорион Нокс, Королевская инквизиция Энгатара. Направляюсь на запад по поручению Его святейшества верховного патриарха Медерика. Пришёл ознакомиться с делом.

— Да, действительно. — С плохо скрываемым неудовольствием проговорил Джорен. — И, безусловно, имеете на это право. Видите ли, здесь имеет место злоупотребление нашим доверием…

— И оскорбление светлейшей церкви, самих богов, спаси нас Сильмарет! — Воскликнул священник, перебив лорда. — Мало того, она ещё и убийца!

— Спокойнее, преподобный. — Сказал Джорен. — Да, учитывая благие дела, что она совершала для нас в прошлом, узнав о её нечестивых ритуалах, мы могли бы просто изгнать её. Но вот убийство… Ведьма-убийца обречена на повешение. Таков закон. Это дело больше мирское, чем церковное. — Проговорил он с печальной улыбкой.

— Кто её жертва? — Спросил Грегорион.

— Молодой парень, сын кузнеца. Кажется, они были очень близки, так что ей было несложно использовать его в своём мерзком ритуале.

— Кто обнаружил тело?

— Его обнаружил я. — Ответил Джорен. — Во время охоты. Мои люди услышали крик, мы отправились туда и увидели истерзанное тело. Я распорядился отправить в погоню за ведьмой лучших охотников и их псов. Вскоре она была найдена.

— Хорошо. — Произнёс инквизитор. — Тело уже предали земле?

— Похороны завтра. — Джорен настороженно поморщился.

— Я хочу увидеть убитого.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, инквизитор… — Быстро проговорил лорд.

— Именем королевской инквизиции, лорд Джорен Скайн. — Спокойно, но громче, чем обычно, сказал Грегорион, чуть нависнув над столом своей массивной фигурой.

— Хорошо. — Выдохнул Джорен. На лбу его выступила испарина. — Преподобный сопроводит вас.

— Я? — Осипшим голосом отозвался священник. — Но мне нужно готовиться к казни, отслужить службу и…

— Просто укажите сударю инквизитору дорогу. А я тем временем займусь всем необходимым.

Преподобный Каспар вздохнул, после чего встал и направился к выходу. Грегорион откланялся лорду и последовал за священником.

— Кузнец покамест у себя его положил, решил, видать, напоследок с сыном побыть. — От этих слов инквизитор едва заметно нахмурился. — А дом его там, на краю деревни, в той стороне. — Отец Каспар махнул пухлой рукой в сторону ряда покосившихся домиков, выбивавшихся из общего здешнего благообразия. — В ту сторону ступай, точно не пропустишь. При нём и кузницу увидишь, храни тебя Трое… А мне в храм пора, столько всего… — Сказав это, священник торопливо зашагал прочь. Грегорион кратко посмотрел ему вслед и направился в указанном направлении.

Почерневшие от сырости и времени деревянные дома с выбитыми, а кое-где и вовсе заколоченными окнами создавали впечатление, что эта часть поселения давно и наглухо заброшена. Будто бы недобрая шутка какого-то божества, решившего зачем-то взять кусок глухой оставленной деревеньки, потерявшейся средь болот, и приладить к аккуратному и чистому Белому ручью. Из некоторых домов был слышен шум, стало быть, не настолько эта часть и необитаема, заключил для себя инквизитор, к тому же его не покидало ощущение, что за ним следят. Услышав вороньи крики вдалеке, инквизитор нащупал рукоять молота. Не то, чтобы Грегорион мог где-то его оставить или забыть, просто он уже настолько привык носить с собой это оружие, что даже не замечал десятифунтовый кусок металла, висящий на поясе. Вскоре ряд опирающихся друг на друга домов закончился, и инквизитор увидел за поворотом кузницу в добрых нескольких десятках шагов от прочих зданий. Кузнецы обычно работают ночами, чтобы было не так жарко, так что горн был потухшим, а массивный кузнечный молот, даже чуть больше того, что носил Грегорион, покоился, опершись на наковальню. Но примечательнее было то, что над крышей кузницы кружили вороны. Одна из птиц села на край трубы, заглянула в неё, а потом, словно испугавшись приблизившегося инквизитора, каркнула и снова поднялась в воздух.

Тяжёлая окованная железом дверь была не заперта, но Грегорион услышал нечто, что не было похоже на вороний гвалт, поэтому решил постучаться. Сделав три громких удара, он прислушался. Странный звук, похожий на медвежий рёв, прекратился. Вместо него из-за двери донёсся такой же медвежий голос.

— Проваливай, кто бы ты ни был! Уговор был до вечера! Скайн разрешил!

— Инквизитор Грегорион Нокс. Церковь Трёх. — Громко сказал инквизитор, после чего добавил. — Я не от лорда Джорена Скайна.

— Инквизитор? Каспар послал что ли? Пусть тоже к чёрту катится!

— К преподобному я отношения не имею.

Послышались тяжёлые шаги и дверь открыл широкоплечий, но на голову ниже Грегориона, черноволосый мужчина с глубоко посаженными глазами. Опухшие и наспех вытертые веки говорили о том, что этот рёв, а точнее рыдания, исходил от него. Комнату наполнял пока ещё лёгкий запах тлена и пота. И если источник второго запаха был понятен — холщовая серая рубаха мужчины была почти насквозь мокрой — то первому служило то, что было видно Грегориону поверх головы хозяина дома. Накрытое какой-то тряпкой тело молодого парня, лежащее на столе в центре дома.