Пышечка

Ли взмахивает рукой, приглашая меня на сцену.

– Включи для девочки музыку, Дейл!

Я делаю глубокий вдох. Песню я не знаю, но она все равно помогает мне отвлечься от того, как скукожены пальцы внутри туфель и как горят пятки. Мои первые несколько шагов – длинные, как и говорила Ли, но медленные и осторожные. Она права: нужно ступать с носка на пятку, выставляя одну ногу перед другой. Тогда бедра сами собой начинают покачиваться, и все тело приходит в движение – будто катишься на велосипеде с горки. Начав двигаться, я уже не могу остановиться. Я разворачиваюсь на другом конце сцены, и Дейл снова свистит. Я иду уверенно, понимая, что, будь в этом зале публика, все взгляды были бы прикованы ко мне.

Ли аплодирует и обнимает меня за талию. Ее голова прижимается к моей груди, и тут я вспоминаю, что она – это он. Хотела бы я, чтобы каждый день моей жизни был столь же невероятным. Хотела бы, чтобы меня видела Люси. Видела, как я проследовала по пунктирной линии ее жизни и оказалась здесь.

Я наблюдаю за Ханной, ковыляющей по сцене. Она падает целых два раза и на обратном пути сдирает с себя туфли и швыряет их в пустой зал. И все это время она хохочет – что, надо признать, совсем на нее не похоже.

Милли идет неторопливо и аккуратно. Ли снова и снова напоминает ей смотреть вперед, а не под ноги. Несколько раз она теряет равновесие и взмахивает руками, но справляется. Что до Аманды, то ей так удобно в собственных туфлях, что ей едва ли нужны советы.

Перед тем как отправиться домой, мы вчетвером садимся в баре, и Дейл смешивает коктейли: для нас – безалкогольные, а для Ли – вполне-себе-алкогольный.

Ли рассказывает нам о сценическом макияже, объясняет, какая одежда позволяет заявить о себе и каким образом, и пьет до тех пор, пока не сползает на барную стойку.

– Жаль, я не была знакома с такими девчонками, как вы, в старшей школе.

– Почему? – спрашивает Ханна. – Любите, когда над вами издеваются?

Ли качает головой.

– Нет. Нет, просто было бы здорово иметь друзей, которые хотят добиться того, чего на первый взгляд добиться не смогут. В этом возрасте я ужасно себя боялась… Боялась, что мои большие мечты так и останутся просто мечтами.

Дейл обходит стойку с другой стороны.

– Я хочу подбросить тебя до дома перед открытием.

Ли выпрямляется.

– И все получилось. Взгляните на меня. Мои мечты сбылись. Я влюблена. Счастлива. Но все это досталось мне со временем. А вы уже сейчас воплощаете свои мечты и не сидите сложа руки.

Некоторое время мы просто потягиваем коктейли. Я молчу, но слова Ли пробуждают во мне нечто, до сих пор дремавшее у меня внутри. Словно я вновь ощущаю мышцу, о существовании которой совсем позабыла.

– Спасибо, что помогли нам сегодня, – говорит Аманда. – Хоть мне и не суждено носить каблуков.

Ли, опершись на Дейла, слезает с барного стула.

– Детка, тебе каблуки не нужны. У тебя в сердце уже горит огонь.

Она подходит к каждой из нас и целует в щеку. Милли тянется ее обнять, и Ли не возражает. Дейл сажает ее в машину, а мы тем временем собираем вещи и загружаемся в минивэн Амандиной мамы.

Домой мы едем в тишине, и даже Ханна не отпускает ехидных замечаний. Милли предлагает остановиться у магазинчика и купить открытку для Дейла и Ли. Внутри мы пишем слова благодарности, а после Милли обещает заскочить на почту.

В нас что-то изменилось, я это чувствую. И дело не в походке и не в советах по макияжу. Произошедшая перемена неуловима, ее нельзя описать словами или сфотографировать, но я ее ощущаю… Ощущаю, как день рождения; как нечто незримое, что чувствуешь одним лишь сердцем.

Сорок семь

– Пышечка! К тебе гость!

Я мчусь вниз по лестнице. Бо обещал подбросить меня, но я специально просила его написать мне, когда он подъедет. Очевидно, он не из тех, кто следует инструкциям.

Вчера вечером, когда я ложилась спать, запищал телефон. Нелепо, но на секунду я решила, что это Эллен.

БО: привет как насчет в эти выхи позаниматься вместе? у нас контрольная по всемирной истории

Я согласилась, не успев даже задуматься, хорошая ли это идея.

И теперь Бо стоит на кухне рядом с моей мамой, потягивающей кофе. Заметив меня, она театрально поворачивается к Бо спиной и многозначительно шевелит бровями.

– Я еду к Бо готовиться к контрольной, мам.

На щеках у мамы такой румянец, будто она как следует выпила.

– Ведите себя прилично.

Бо открывает дверь и отходит, пропуская меня вперед.

– И не забудь уточнить у папы стоимость, милый! – нараспев кричит мама вслед Бо.

Мы огибаем дом и идем к машине.

– Это она о чем? – спрашиваю я.

– А, да. – Он показывает на дом. – Мы говорили о парадной двери. Мой папа – замочный слесарь, но двери он тоже частенько чинит.

Некоторое время мы едем молча. Потом я говорю:

– Мама у меня совершенно чокнутая. Извини.

– Вы с ней внешне очень похожи.

Я пытаюсь сглотнуть, но во рту у меня пересохло. Про нас с мамой такого никогда не говорили. Меня всегда сравнивали с Люси. Ты один в один копия своей тети. Я этого не стыжусь, но мне приятно, что и на маму я похожа.

– В хорошем смысле, – добавляет Бо.

•