Пышечка

Мы с Милли встречаемся взглядом, и в ее глазах я читаю невиданное прежде отчаяние. Она открывает дверь спальни. Там, на лавандовом кресле-мешке, сидит Ханна, облаченная в черное. Она даже взгляда на нас не поднимает.

Милли берет у меня сумку и кладет к себе на кровать.

– Ладно, присядь.

Я сажусь на пол.

Милли опускается на нелепое плетеное кресло в углу комнаты, похожее на трон. Его как будто привезли из дома престарелых, но оно странным образом ей подходит. Вот бы сейчас сфотографировать, как Милли восседает на нем, в своем идеально продуманном наряде, с вьющимися локонами и вздернутым носиком.

– В присутствии моих родителей о конкурсе не говорим.

– Почему? – спрашиваю я.

– Они не знают, что она участвует, – поясняет Ханна.

Широко улыбаясь, Аманда усаживается на пол перед Милли.

– А как же согласие родителей? – Вопрос скорее риторический, потому что ответ я уже знаю. Не думала, что Милли способна провернуть такой трюк.

Она облизывает губы.

– Я подделала мамину подпись.

Ханна смотрит в телефон, и ее губы плотно сжаты, но она улыбается.

Круглое личико Милли слегка морщится. Щеки у нее розовее обычного.

– Я их спрашивала. Когда только узнала, что ты участвуешь.

Я молча киваю, показывая, что внимательно слушаю.

– Мама думала несколько дней, но потом они с папой сказали «нет». Сказали, что это противоречит их моральным принципам. Что надо мной будут смеяться и что это неподобающий досуг для истинной христианки.

Ханна презрительно фыркает.

Я неодобрительно на нее смотрю, но без толку, потому что она неотрывно глядит в телефон.

– Но что ты будешь делать? Конкурс начнется уже в следующие выходные, а это значит, что скоро твое имя напечатают в газете. И тогда узнают все.

Конечно, над нами уже начали глумиться, но, когда газета уйдет в печать, пути назад не будет. Такие, как Патрик Томас, будут потешаться над нами всю оставшуюся жизнь.

– Я… Я не знаю. – Она грызет заусенец на большом пальце и внимательно рассматривает мое лицо, будто надеется найти то ли ответ, то ли утешение.

Теперь я понимаю. Понимаю, что стоит на кону для Милли и что она хочет всего лишь выбраться из клетки, выкованной для нее родителями.

– Не переживай, – говорю я. – Все будет хорошо.

– Как по мне, так это охрененно, – говорит Аманда. – Вот уж не думала, что ты на такое способна.

– О, я считаю, потенциал у нее гигантский, – бормочет Ханна.

Ну все, с меня хватит.

– Да что с тобой такое? – выпаливаю я. – Зачем ты вообще приперлась? Сиди у себя дома и упивайся ненавистью там.

– Уилл, – встревает Милли.

– А что? Это правда, – продолжаю я. – Милли пригласила тебя к себе домой, но с тех пор как я пришла, ты только и делаешь, что пялишься в телефон и язвишь.

Ханна наконец поднимает на меня глаза, и взгляд у нее насмешливый.

– О, можно подумать, тебе на этих двоих не наплевать. Да ты сама здесь только затем, чтобы самоутвердиться на их фоне. Чешешь им спинку, чтобы они почесали тебе.

От злости у меня раздуваются ноздри.

– И это тоже правда, – добавляет она. – Единственное, почему ты тусуешься с нашим маленьким цирком уродов, – это потому, что поссорилась со своей лучшей подругой и теперь у тебя нет никого, кроме нас.

– Хватит, – снова вмешивается Милли, пытаясь разорвать почти осязаемое напряжение между нами. – Давайте обсудим интервью. Я нашла вопросы за несколько прошлых лет, предлагаю попрактиковаться.

– Не делай вид, будто ты в курсе всей истории, – отвечаю я Ханне. – Ты ничего не знаешь. – Потом оборачиваюсь к Милли: – Здесь можно где-нибудь переодеться?

Милли показывает мне ванную на другом конце коридора. Все до мельчайших деталей здесь фиолетового цвета и идеально сочетается друг с другом – даже полка в форме домика, на которой стоит запасной рулон туалетной бумаги. Как и в комнате Милли, стены тут увешаны рамками с попсовыми вдохновляющими цитатами. Мой фаворит – «Жизнь – словно фотография: получается лучше, если улыбаешься».

Когда я возвращаюсь в комнату Милли, она все еще сидит на своем плетеном троне и говорит:

– Итак, везде сказано, что первое интервью проводят в последний четверг перед конкурсом. Жюри оценит наши ответы, но итоговый балл выставит только после второго интервью, которое пройдет уже непосредственно во время конкурса. Насколько я знаю, там будут задавать всего пару вопросов.

– И вопросы заранее не известны? – спрашивает Аманда.

– Нет, – отвечаю я, воскрешая в памяти воспоминания о времени, проведенном за кулисами в детстве. – Нет, причем именно на этом этапе участниц любят отсеивать.

– За интервью дается абсолютный максимум баллов, поэтому если мы…

Речь Милли прерывает легкий стук в дверь, которая тут же со скрипом приоткрывается. На пороге стоит мама Милли. Прическа у нее такая высокая, точно в ней она прячет семейные тайны, а глаза блестят, будто она вот-вот расплачется.

– Мы уже ложимся.

– Хорошо. – Милли так закусывает губы, что они полностью исчезают у нее во рту.

– А завтра утром, девочки, я приготовлю вам завтрак. Мы безумно рады, что у Милли в гостях подружки.

– А мы рады, что нас пригласили, – бесстрастно отвечает Ханна.

Милли напряженно улыбается.