Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

Небольшой круглый зал, рассчитанный только на членов семьи, решивших пообщаться с предками, да на жрицу Жизни-Вамааны (в Карди они предпочитали не появляться вот уже четыре поколения, но маленькую нишу с креслом никто заделывать не стал), встретил посетителей затхлой сыростью и полумраком. Протапливать его и выносить гобелены на просушку перестали уже очень давно, с рождения Ралто, пожалуй, и родовую книгу от зарастания плесенью спасали только старые, уже начавшие расходиться бахромой чары.

Дариона подошла к стоящему посреди зала пюпитру, на котором лежал небольшой, чуть больше пяди высотой, пухлый томик. Рядом нашлась заботливо откупоренная чернильница со свежими чернилами и перо. Барон прошел дальше, взял с жреческого кресла массивную нагрудную цепь, выпутал из гербовых звеньев запутавшуюся зубцами баронскую корону, нацепил их на себя и пристроился за плечом леди.

— Открывайте и пишите.

— А мне защита позволит? Я же не жрица и не член семьи. — Странные человеческие заклинания, пронизывающие темный переплет, лохматились силовыми каналами и отчетливо трещали — то ли от старости, то ли от готовности ударить. Выяснять это на своих руках не хотелось.

— Позволит, конечно, — не страдающий от сомнений призрак потянулся через ее плечо и сам откинул обтянутую бычьей кожей крышку. — Недаром же я из хранилища баронские регалии притащил. В моем присутствии в ней может делать записи кто угодно. Это писать она мертвым не дает, а в системе опознания хозяев насчет «живой-не живой» ничего не сказано, только чтобы помянутый хозяин прошел ритуал вступления во владение баронством, был в сознании и не был против записей.

— Понятно. — Леди аккуратно перелистнула желтоватые пергаментные листы, исписанные темно-коричневыми чернилами. Рождения, свадьбы, принятия в семью, изгнания из рода. Смерти. — Кстати, а записи о смерти барона Ралто нет.

— Еще бы. Писать-то некому. Ни жрицы, ни родственника, которые могли бы сделать запись, в замке не имеется, так что придется Ралто до приезда сына подождать. А вот запись о решении официально принять ребенка в семью должна быть. И дату «сорок восьмой день девятьсот пятьдесят второго года от В.И.» поставьте. — Оввер выбрал дату между вторым и третьим письмом от леди Айтаны, чтобы подстраховаться: кто знает, сколько от ее глуши до баронства курьеру скакать. Было бы странно, если запись о принятии ребенка появилась в книге на два дня раньше, чем весть о его существовании дошла до Ралто. — Пример можете в записях от семьсот двадцать третьего года посмотреть.

Леди отлистнула три десятка страниц назад, сверилась, и начала аккуратно переписывать короткий текст.

— Диктуйте имя матери и ребенка, — распорядилась продравшаяся через витиеватое вступление фея, и удивилась повисшей паузе. — Барон?

— Мать зовут Айтана Жиант, а вот ребенка… Пускай зовут Кет, в честь прадеда.

— Что значит «пускай зовут»?! — Чуть не посадила кляксу Дариона. Появилось ощущение, что она чего-то не понимает в человеческих обычаях. Либо ее нагло обманывают. — Если ребенок есть, и является законным наследником, то вы должны знать его имя!

— Должен. — Не стал спорить с очевидным Оввер. — Но не знаю — любящая мать умудрилась ни в одном из писем его не упомянуть, а «твой сын» и «этот ребенок» для записи в книгу в качестве имени точно не подойдут. Не волнуйтесь, когда человека принимают в семью, он может сам или по настоянию главы рода изменить имя на любое другое: символ начала новой жизни и все такое. Да, делается это очень редко, но закону и обычаям не противоречит.

Никакой проблемы в сложившейся ситуации призрак не видел, но леди продолжала возражать.

С неожиданной для призрака стороны.

— Если на любое, то почему вы такое некрасивое выбрали? — Голос даоин ши звенел от искреннего возмущения. — Бедный ребенок мало того, что будет лишен своего имени, так еще и должен откликаться на такое неблагозвучное?! Что оно там у вас значит? Зола, да? Уверена, он будет очень «рад» такой замене!

— Откуда вам знать, как его сейчас зовут? Может действительно будет рад. — Слегка опешил барон. Рассматривать вопрос имен с такой стороны ему никогда в голову не приходило. Имя и имя. Дед Ралто всю жизнь с ним прожил, ни разу не жаловался. — Хорошо, предложите тогда свое.

Фея крепко задумалась, подойдя к проблеме со всей ответственностью. Магия имен — сильная, так что если уж менять чью-то судьбу, то в лучшую сторону.

— Пускай будет Яэлиснор, Могучий Прилив.

— Вы что, его же до смерти задразнят! — Уперся барон, представив, как насокращают непроизносимое пафосное имя бестактные сверстники-десятилетки, а впоследствии и острые на язык политические оппоненты. В уме сами собой сложились две эпиграммы и Оввер понял, что ребенка надо спасать. — Пускай будет что-то лаконичное. Он наследник древнего рода, а не выскочка, которому кроме заковыристого прозванья и предъявить нечего.

Через двадцать минут жарких препирательств высокие переговаривающиеся стороны сошлись на нейтральном Кайаре, и запись была должным образом завершена.