Рабы бессмертия

Трофим с охотой поднес большую тарелку, взяв их из стопки общей посуды, стоявшей рядом на самодельном низком столике из доски с приколоченными к низу четырьмя маленькими ножками. Обжигаясь паром Якорь сам наложил ему полную, чуть ли не с горкой тарелку, один из сталкеров нарезал хлеб. Мужики наложили каждый сам себе и на некоторое время замолчали, работая ложками и челюстями. За другими кострами картина была примерно такой же. Трофим с удовольствием съел свою тарелку, оставив место только для чая, который уже начинал шуметь в черном прокопченном походном чайнике. Сталкеры также, постепенно справлялись со своей задачей, практически не разговаривая. Якорь ел молча, смотря на играющие жаром угли, погруженный в свои мысли. Его можно было понять. Вооружать и кормить неизвестное количество зомби, находящихся прямо у тебя под ногами, на стратегически важном участке земли? Оправдан ли риск? Закипел чайник, брызнув из носика на огонь заставив шикнуть того паром. Кто-то быстро снял его, открыл крышку и бросил туда заварки и пару листьев какого-то растения. Еще через минуту ароматный чай, пахнущий мятой разлили по алюминиевым походным кружкам. Якорь посмотрел на ПДА. Ответа от Гипса все еще не было.

— Док, тут на Армейские напали недавно. Те, от которых вы с Калмыком отбивались. Потери четырнадцать человек, Гипс на один глаз, база вся в черное. Вот… — сказал он.

Трофим отложил кружку, внутренне напрягшись. Почему-то он чувствовал какую-то вину за случившееся, словно он мог предотвратить это, но не понял как или не знал, когда должен был. Разумеется, винить в этом ученого никто и не подумал, но у каждого ученого свои тараканы в голове.

— Наши семерых взяли. В клетках сидят. Разговаривают, но про свое прошлое забыли как будто. Вообще не интересует их что было, что может быть. Там среди них одного нашего узнали, Леший кличка. Хороший был сталкер, душевный. От Свободы ни на шаг, когда новичком был все по лескам прятался, не хотел ни с одиночками, ни с Долгом пересекаться, потому и Лешим назвали, — Якорь отложил в сторону парящую кружку чая и полез за сигаретой, одновременно листая что-то на ПДА. — Вот на тебе фотки, посмотри, может что-то подскажет.

Трофим взял ПДА и посмотрел на снятое крупным планом лицо Лешего, во время его разговора. Глаза, с желтыми прожилками белков, отсвечивающие рыжиной зрачки, лицо и шея в произвольных по размеру и форме коричневых пятнах. Очень выраженное воздействие вируса, но фотографии мало о чем могли сказать ему сейчас, разве что там в подземелье он найдет таки описание и фотографии подобных проявлений.

— Его надо было на спектральную камеру снимать, — сказал ученый.

— Да не до того было, Док, — сказал Якорь выдыхая облачко дыма.

— Блин… что теперь на Армейские что ли бежать? — перебирая фотографии спросил Трофим.

— Сам решай, Док. Мы тут тебе не указ.

Трофим задумался. Пойманные и сидящие в клетках новые зомби, конечно, очень важные объекты исследований, но ведь они уже в клетке. А потом их наличие не говорит еще о том, что у них на лбу будет написано что за вирус, начальная его форма, жизнеспособность, функции, назначение, слабые и сильные места, механизм размножения и разрушения и многое другое, что в принципе может открыться в полной мере уже завтра, во всеми формулами, схемами, фотографиями и результатами экспериментов. Глупо так просто срываться на Армейские, когда ты уже в полушаге от цели.

— Надо тут закончить, — озвучил свое решение Трофим.

В ответ ему никто ничего не ответил. Ночь уже взяла свое и дым, подсвеченный костром, став светлее темного неба полетел вверх, постепенно растворяясь в воздухе. Недалеко завыл кровосос. Отчего-то ученый понимал, что кровосос сейчас воет не для того чтобы напасть или обозначить свое присутствие. Мутант выл как будто с тоски, глядя на разбросанные по Пепелищу костры и спокойно сидящих вокруг них людей. В другой стороне в подлеске сцепились друг с другом слепые псы, их рычание едва слышно долетало и до сталкеров. Трофим допил чай, почувствовав желание поспать здесь под открытым небом, вдыхая живые запахи Зоны, дым костра и слушая звуки настраиваемой гитары, которая скоро украсит ночное небо невидимым узором мелодии, извлекаемой пальцами из чутких струн инструмента.

— Вот сейчас дадим этим мертвецам под нами оружие, а вдруг они выйдут с ним на нас? — вышел из пучины своих раздумий Якорь. — Мы же сами о поляжем здесь. Ребят положим и Пепелище потеряем. Что думаешь Док?

— Не знаю… я с их главным разговаривал, Юрок, помнишь? Мы про него тебе с Бериком рассказывали. Он себя помнит и кто он и что, Гипса помнит, когда тот еще главным не был. Мне кажется, что не будут они воевать против Свободы, — ответил Трофим.

Якорь задумался, потянулся еще за одной сигаретой, но вспомнив что только что курил передумал, устало потер лоб рукой.

— Значит так, Док. Твое слово, конечно веское, но и полагаться только на него я не могу. Поэтому пойдем, поведешь меня к своему Юрку. Пусть меня там и сожрут, но ребят я подводить не могу, не имею права. Как с ним поговорим, так и решим.