Радость, словно нож у сердца

Он отхлебнул кофе. Которого терпеть не мог. Накопления подходили к концу, и очередной удар, когда банк отберет землю и дом за долги по ипотеке, станет для них роковым. Хотя зачем банку земля, которую он не сможет продать? Собственно, банку-то какая разница, сумму он спишет, а если в результате и поступит какая-нибудь компенсация, она тоже достанется банку, а не Дэйву и Эвелин Кетченам. Так уж устроен мир.

Был устроен.

А сейчас? Кто знает.

Прошлым вечером Эв была сильно возбуждена. И говорила всякое – Дэйв думал, что скорее ради детей, чем по-настоящему на него рассчитывая, хотя технические подробности в любом случае были для них слишком сложными. Речь шла о финансовых структурах и о том, что некий экономист назвал «разрегулированием рынка» – разные вещи, традиционно связанные между собой, сейчас отделялись и отваливались друг от друга. Демонтаж всей глобальной экономики, и что это означает для инвестиций и управления собственностью. Разумеется, в самом конце обнаружилась горькая пилюля – единственной безопасной формой инвестиций, не подверженной риску обесценивания, экономист считал именно недвижимость.

Эв на этом месте просто рассмеялась, отметая подобные рекомендации.

– Нет! Это же идиотизм! Он за соломинку хватается. Обесценивание? Да что сейчас вообще означает «цена»? – Она раскраснелась, ее золотистые волосы на таком фоне смотрелись даже лучше, Дэйв сразу вспомнил, как они давным-давно летали в Канаду кататься на лыжах – еще до того, как составили свой огромный список вредных с точки зрения парниковых газов излишеств, без которых вполне можно обойтись; туда вошли и самолеты. – Ты меня слышишь, Дэйв? От старого мышления необходимо избавляться. Ему здесь больше нет места.

– А нам здесь есть место? – спросил тогда Марк. В его двенадцать лет у сына обнаружилась способность попадать в самую точку. Напоминать о действительно важном. Это было совершенно новым его качеством, Дэйв такого раньше за сыном никогда не замечал. Мечтатель вдруг превратился в прагматика, словно выключателем щелкнули. Не то чтобы Марк нажал на выключатель, потому что ему того хотелось. Нет, просто его отец был так подавлен, что даже слова выдавить не мог. Мальчик принял на себя отцовские обязанности, но Дэйв был в таком оцепенении, что даже гордости за сына не испытал. Вернее, ему было для этого слишком жаль себя.

– Нам никуда не придется переезжать, – объявила Эв, улыбнувшись сперва Марку, а потом и Сюзан, которая и так-то переживала тинейджерский кризис, а теперь совсем погрузилась в пучину отчаяния, поскольку перед ней замаячила перспектива перевода в другую школу, переезда в другой город или поселок, а если ее пессимизм начинал бить через край, то и вообще в лагерь беженцев на канадской границе. – Разве вы не понимаете? Банк не сможет нас выселить, если только мы ему сами не позволим. У них нет способа нас изгнать.

– А есть мы что будем? – сразу же спросила Сюзан. – Одежду мне на что покупать? И косметику? И к парикмахеру ходить?

Эв изумленно моргнула.

– Сюз, ты ж еще ни разу в жизни никакой косметики не покупала! Постричь тебя кто угодно сможет – ты ж все равно под машинку стрижешься! Джинсы у тебя из секонд-хенда, а…

– Я вообще не про это!

– Радость моя, у нас ведь остался огород и теплицы. И потом, вы же сами в Интернете все видите. Никто не голодает. Вообще никто. – Она остановилась и еще раз обвела всех изумленным взглядом. – Неужели вы так и не поняли? Все изменилось. Вообще все!

Ну, значит, все в порядке, хотел тогда сказать Дэйв. Значит, все в порядке.

Только чем же мы теперь будем заниматься? Как жить? Как нам, на хрен, жить дальше?

Но он слишком оцепенел, чтобы говорить. Слишком онемел, чтобы чувствовать. Слишком уж хотел поскорей провалиться в блаженное забытье сна.

Там, за обеденным столом, ее энтузиазм вспыхнул – и умер. Всплеснув руками в бессильном гневе, она встала.

– Как хотите. Рано или поздно вы тоже поймете. А я спать пошла.

Но она пошла не спать. А к ноутбуку.

Что она почувствует, думал он, когда Интернет отключат за неуплату? Когда иссякнет информационный поток, поддерживающий ее уровень дофамина? Когда череп заполнит звенящая пустота?

Кухня как кухня. Обычная утварь, кран капает, часы тикают, свет бьет в окно. Однако ее заполняет невидимая истина, заполняет столь плотно, что Дэйв и шелохнуться не может.

Нужда. Словно застывающий, но еще не застывший бетон. Прямо с этой точки ее не видно, но стоит чуть сдвинуть стул, и она все собой заслонит. Так что у Дэйва есть причина не шевелиться. Именно эта причина.

Глава 14