Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

Все сразу становится на свои места. Нет шизофрении Грозного, и нет безумия Калигулы. Исчезает нелепый «конь в сенате или храме» и вместо него появляется реальный хан-император Симеон. Русско-ордынский, он же «античный» римский. Потому что Русь-Орда XIV–XVI веков и «Древний» Рим — это одно и то же. Совершенно ясно, что хан Симеон жил в мраморных покоях, был окружен драгоценностями, слоновой костью, жемчугом, шелком, пурпуром, прислугой; охотно принимал гостей, был жрецом храма. Произошла смена власти, рис. 1.6. В 1572 году вместо хана Ивана V на русско-ордынский престол взошел хан Симеон Бекбулатович.

Остается лишь одно легкое недоумение. Откуда же тогда взялось нелепое слово КОНЬ на страницах «античных классиков»? Как получилось, что вместо хана Симеона историки вдруг хором заговорили «о коне»? На самом деле и здесь все ясно. Спросим: как звали нового ордынского хана? Правильно, СИМЕОН. Какая буква одинаково пишется, но по-разному читается в русском и латинском языках? Правильно, буква С. По-русски читается как С, а по-латински как К. Следовательно, как прочтет имя Симеон западный европеец, переходящий со старого русского языка на новоизобретенную латынь? Совершенно ясно: из СИМЕОНА получится КИМЕОН. Но ведь слово КИМЕОН очень близко к старому русскому слову КОМОНЬ, что означало КОНЬ. См., например, Словарь В. Даля [223]. Вот так и появился «конь» вместо «Симеона». Либо по ошибке, либо в результате намеренного подлога. Далее заработала фантазия западно-европейских писателей и редакторов. И получился забавный «конь в сенате» или «конь-консул», принимающий гостей и являющийся жрецом храма. Затем ученые стали глубокомысленно рассуждать о безумии Калигулы. Или о шизофрении Грозного. Писать серьезные статьи… Выросла развесистая, но уродливая, ветвь на древе «исторической науки».

Между прочим, отсюда вновь видно, что «античный» Светоний часто и довольно послушно следует именно романовской версии русской истории. Это понятно. После Великой Смуты и раскола Империи историю прежней ордынской метрополии начали переписывать, в первую очередь, Романовы, утвердившиеся в сердце Руси-Орды. Конечно, трудились в тесном содружестве со своими западно-европейскими сотоварищами-узурпаторами, захватившими власть «на местах», в прежних провинциях Великой Империи. Ясно, что новоиспеченные западные правители иногда прислушивались к мнению своих ставленников на московском престоле. Работали «душа в душу», с пониманием общности своих задач.

7. Изуверская жестокость

После всего сказанного совершенно ясно, что Светоний должен много и красочно рассказать нам о «неистовых зверствах Калигулы». Мы уже хорошо знаем, что практически все фантомные отражения Ивана Грозного содержат в себе рассказ о «безграничной лютости правителя». Как мы уже говорили, кое-что из этого отвечает действительности (вспомним кровавую братоубийственную борьбу Земщины с Опричниной), но многое было придумано позже, когда историю Руси-Орды, и особенно Ивана Грозного, стали мазать черной краской. Происходило это, начиная с эпохи Реформации.

Обратимся к Светонию. «Уже тогда (то есть в юности — Авт.) не мог он обуздать свою природную свирепость и порочность. Он с жадным любопытством присутствовал при пытках и казнях истязаемых, по ночам в накладных волосах и длинном платье бродил по кабакам и притонам, с великим удовольствием плясал и пел на сцене. Тиберий это охотно допускал, надеясь этим УКРОТИТЬ ЕГО ЛЮТЫЙ НРАВ. Проницательный старик… не раз предсказывал, что Гай живет на погибель и себя и всем, и что в нем он вскармливает ехидну для римского народа и Фаэтона для всего земного круга» [760], с. 107.

Его друзья и родственники «вместо родственного чувства и вместо благодарности за услуги награждены были жестокой смертью.

Столь же мало уважения и кротости выказывал он и к сенаторам: некоторых… он заставлял бежать за своей колесницей по нескольку миль… Других он тайно казнил, но продолжал приглашать их, словно они были живы…

С такой же надменностью и жестокостью относился он и к остальным сословиям…

Свирепость своего нрава обнаружил он яснее всего вот какими поступками. Когда вздорожал скот, которым откармливали диких зверей для зрелищ, он велел бросить им на растерзанье преступников; и, обходя для этого тюрьмы, он не смотрел, кто в чем виноват, а прямо приказывал… забирать всех, „от лысого до лысого“…

Многих граждан из первых сословий он, заклеймив раскаленным железом, сослал на рудничные или дорожные работы, или бросил диким зверям, или самих, как зверей, посадил на четвереньки в клетках, или перепилили пополам пилой… Отцов он заставлял присутствовать при казни сыновей…

Надсмотрщика над гладиаторскими битвами и травлями он велел несколько дней подряд бить цепями у себя на глазах, и умертвил не раньше, чем почувствовал вонь гниющего мозга…

Один римский всадник, брошенный диким зверям, не переставал кричать, что он невиновен; он вернул его, отсек ему язык и снова прогнал на арену…