Распятые

–Маргарет Пристли, Вы осознаете в чем Вас обвиняют? – Спросил он.

Женщина кивнула и улыбнулась.

–Я убила их, потому что они такие же, как он. Он изнасиловал меня в шестнадцать. Не один раз. Он наслаждался мной, а я даже не могла закричать, потому что боялась разбудить родителей.

Оливер посмотрел на меня, но я отвернулась. Маргарет вполне способна была отвечать за свои действия и воспоминания, несмотря на свою болезненность, не разрушили бы ее личность сильнее, чем она уже была разрушена.

–Родители все знали, но молчали. Даже матери он был дороже меня. Они только говорили, что я сама спровоцировала его. Отправили меня лечиться к Пирсу, а он…

–В шестнадцать лет Вас забрали из школы и поместили в закрытый пансион в Швейцарии. Все было подано, как продолжение обучения заграницей, но, очевидно, что Вы проходили курс лечения. – Я решила рассказать ей историю ее же собственной жизни, то ли чтобы спровоцировать, то ли чтобы понять. – Доктор Пирс как раз в то время начал свою практику в Швейцарии. Никаких протоколов, допросов и очных ставок проведено не было. Дело вообще не было заведено, что странно само по себе.

Маргарет рассмеялась.

–Моя мать вышла замуж за отца Джереми, когда мы были еще маленькими. Мать Джереми умерла от рака, когда ему было три года, а о моем отце ничего не известно. Я даже не знаю, жив ли он. – Сообщила она.

Повисла недолгая пауза, заполненная только тяжелым, рваным дыханием Маргарет.

–Он тоже заставил меня молчать, и я поверила ему. Я поверила, что я сама виновата. Он сделал меня такой.

Я смотрела на эту женщину и испытывала жалость. Непривычное чувство по отношению к преступникам превращало Маргарет в моем сознании из истязателя в пострадавшую. Даже принимая во внимание все условия.

–Вы говорите о Джереми? Вашем брате? – Уточнил Оливер.

Маргарет кивнула.

–Я полюбила его и не смогла убить бы, даже если бы он повторил все. – Констатировала она.

–Почему Питера ты похитила? – Я подошла ближе к ней и встала рядом с Оливером.

–Потому что он особенный. – Просто ответила она, будто в этих словах содержалась истинное решение всех проблем.

Оливер постучал пальцами по столу, и Мегги проследила каждое движение его суставов.

–Он особенный. Он не такой как все. Он не должен был умереть.

Я вопросительно наклонила голову. Ее лицо так просветлело, что, казалось, еще немного и можно ею осветить весь Округ Колумбия.

–Он должен был заменить тебе брата? Ты хотела приручить его и превратить его в Джереми? – Спросила я.

Маргарет приложила руки к щекам и мечтательно посмотрела поверх нас с Ноллом. И этими руками она убила всех тех мужчин и чуть не убила Питера. Я смотрела на них и еле сдерживалась, чтобы не вырвать их с корнями.

–Он был так похож на Джереми. Такой красивый и сильный. Я бы любила его. Почти также как Джереми. Он должен был сломаться.

Маргарет так быстро перескакивала от вопроса к ответу, что я почти теряла мысль.

–Ты не учла одного, он не сломался бы никогда. – Оливер встал из-за стола и, захлопнув папку, вышел за дверь.

***

Я почти не слышал, как постучали в дверь и если бы не проходил мимо в тот момент, то, наверняка, проигнорировал бы это.

–Кетрин?

На пороге стояла Кет, счастливо улыбавшаяся мне, словно увидевший Санту малыш.

–Питер, я не помешала? – Он взяла меня за руку, а я испуганно водил по ее фигурке глазами, словно олень под светом фар, не зная куда бежать. – Я только хотела узнать как твои руки.

Она взяла мои запястья и провела большими пальцами по ссадинам на моей коже, оставшимися после веревок.

–Кетрин, – я хотел выйти наружу и закрыть за собой дверь, но за моей спиной уже появилась Дебора.

–Питер! – Она стояла в одной моей рубашке и блаженно улыбалась.

Не нужно быть пророком, чтобы понять, что происходило незадолго до появления Кет. Я был гол до пояса, а детектив Тернер, наоборот одета в мою рубашку.

Я обернулся на Дебору и тут же вернул взгляд Кетрин.

–Простите, я не хотела мешать. – Она сконфуженно отступила назад и попыталась улыбнуться, но получилось так фальшиво, будто ей сделали «улыбку Глазго»16

. – Я только хотела узнать как ты.

В ее глазах формировались слезы, и я проклял все, что произошло.

–Простите. – Глупо произнесла она.

–Кетрин, – я хотел остановить ее, протянув ей руку, но она подалась назад и уперлась спиной в стену.

Она покачала головой и хотела уйти, но вдруг остановилась.

–Я хотела показать тебе еще кое-что. Точнее, отдать. – Она достала из заднего кармана джинсов, свернутую напополам плотную бумагу, желтоватого цвета и протянула ее мне. – Ты хотел знать, что мне попалось в карточке на том семинаре.

Она почти силой впихнула мне в руку бумажку и пошла прочь.

Когда я раскрыл карточку, то чуть было не упал. Мне еле хватило смелости перечитать еще раз ту короткую фразу, которая была написана ровным курсивом.

«Любовь»

Двери лифта почти закрылись, когда я вышел на середину коридора и поймал ее глаза. Мертвецки холодная голубизна пронзила меня с такой силой, что мне захотелось умереть. Лучше бы меня убила Маргарет Пристли, потому что я, судя по всему, убивал себя сам, таща за собой еще и Кет.