Расплата

Он щелкает пальцами человеку, которого я не заметил – тот стоит позади меня, облокотившись о стену. Этот человек подходит и садится за освободившийся стол. Вышибала провожает меня; мы проходим через коридор, мимо переполненной приемной и заходим в маленькую смотровую.

– Поднимите руки, пожалуйста.

– Зачем?

– Вы хотите встретиться с доктором Андерсон, да?

– Да.

– Поднимите руки.

Я поднимаю руки, а он тщательно обхлопывает меня сверху донизу, задерживаясь на диске, который я записал в квартире Андрея, и книге, которую я забрал из тумбочки. Судя по запаху изо рта, вчера мужчина ел рыбу.

– У вас здесь часто бывают проблемы? – спрашиваю я, не понимая причин такого количества предосторожностей.

– Ждите, – говорит он, игнорируя мой вопрос. – Доктор Андерсон придет.

Он выходит и оставляет меня одного. В смотровой находятся: деревянный стол, запертая металлическая этажерка со стеклянными полками для медицинского оборудования и табурет на колесиках с белым виниловым сиденьем. На одной стене висит красочный постер на русском языке, изображающий серьезных молодых людей. Они похожи на героев обучающего сериала «Улица Сезам» и демонстрируют генитальную сыпь. Я сажусь на табурет и закрываю глаза, пытаясь побороть ощущение нереальности происходящего. Три месяца назад Дженна была жива, а мы с Теннисом играли в мяч у меня в кабинете. Каким образом, черт возьми, я в конце концов очутился здесь?

Дверь открывается только через пятнадцать минут, впуская высокую женщину с пепельными волосами, одетую в длинный белый халат поверх темного свитера из толстой пряжи и синих вельветовых брюк. На носу у нее красуются полукруглые очки. Она протягивает мне руку.

– Эмили Андерсон.

– Питер Тайлер.

У Эмили коротко остриженные ногти и твердое рукопожатие. Она говорит, кажется, с канзасским акцентом, и очень возможно, что лет двадцать назад она стала королевой красоты на празднике урожая в своем маленьком провинциальном городке.

– Вы друг Андрея? – спрашивает она.

– Да. Мы начинали свою карьеру в одной компании и жили в одной комнате, когда учились в Школе бизнеса, давным-давно.

– Питер, – улыбаясь, повторяет она. – Вы ведь играли в баскетбол вместе с Андреем.

– Да.

– Андрей мне много рассказывал об этом. Он очень любит вас и вашу жену.

Я улыбаюсь ей в ответ, радуясь, что она знает, кто я такой, но чувствуя неловкость от встречи с человеком, не слышавшим о смерти Дженны.

– Я в последнее время никак не могу с ним связаться. Одна из причин моего прихода состоит в том, что я хотел бы взять у вас номер его телефона или электронный адрес, если вы их знаете.

– Боюсь, что они мне неизвестны, – отвечает она, и ее улыбка исчезает.

– В квартире Андрей не живет. Вы не знаете, он еще в Москве?

– В последнее время я его не видела.

– Он уволился с работы. Его сестра, Катя, не знает, где он сейчас.

Эмили поджимает губы и хмурится.

– Не думаю, что могу вам чем-то помочь.

– Возможно, мы могли бы обсудить это за чашечкой кофе? – предлагаю я, понимая, что она меня вот-вот выставит за дверь. – Я хотел бы больше узнать о вашей работе здесь. И я действительно хочу сделать пожертвование.

Она мельком смотрит на часы и отрицательно качает головой.

– Извините, но мне сегодня нужно успеть на самолет, а еще – доделать массу бумажной работы.

– Пожалуйста. – Я решаюсь отбросить всякое притворство. – Мне и правда очень нужно поговорить с Андреем. Мы с его сестрой очень за него переживаем. Любая мелочь, которую вы мне расскажете о его жизни здесь, может помочь мне понять, как с ним связаться.

– Почему вам так не терпится поговорить с ним?

– Это очень запутанное дело, – говорю я, понимая, как неубедительно это звучит. – Если вы уделите мне несколько минут, я смогу все объяснить.

Эмили слегка поднимает подбородок, чтобы посмотреть на меня сквозь очки.

– Через дорогу есть кафе, где готовят неплохой кофе. Там накурено, но помещение отапливается. Подождите секунду, я только скажу Владимиру, куда иду.

Владимир – это тот тип со сломанным носом, и он ждет сразу за дверью. Эмили бросает ему несколько предложений на беглом русском языке. Он пространно отвечает ей и протягивает тонкую пачку бумаги. Эмили выглядит обеспокоенной.

– Какие-то проблемы? – интересуюсь я, надеясь, что она не передумает пить со мной кофе.

– Мне нужно кое-что быстро сделать, – отвечает она, не глядя на меня. – Давайте встретимся через несколько минут у центрального входа.

Эмили поспешно уходит; ее белые сабо стучат по каменному полу, а собранные в хвост волосы подпрыгивают на ходу. Тухлый запах заставляет меня обернуться. У меня за спиной стоит Владимир.

– Вы боксировали? – спрашиваю я, похлопывая пальцем по носу.

– Боксировал?

– Дрались.

– Дрался, – повторяет он. – Да. С мусульманами, в Афганистане. Там проблемы. Здесь, – он легонько постукивает меня пальцем в грудь, – проблем нет. Понятно?

Я стараюсь не дышать глубоко и думаю – как такой головорез, как Владимир, мог попасть на работу в клинику, занимающуюся проблемой СПИДа. Владимир приставляет ладонь к уху, копируя жест плохо слышащего человека.

– Понятно, – говорю я.