Распутин

- Но надо быть беспристрастным, голубчик... - сказал Евгений Иванович. - Это совершенно справедливо, что на старых страницах нашей истории еврейских имен нет. Но вы должны видеть, что и в грязи нашей и в наших преступлениях не они повинны. Не они утопили народ в водке, не они оставили народ безграмотным, не они обрушили на нас эту проклятую войну... Надо всегда стараться видеть правду, как она есть... Все эти Нахамкесы появились только тогда, когда мы стали уже и без них разлагаться...

- Разлагаемся мы или не разлагаемся, это дело наше... - бледнея, возразил Евдоким Яковлевич. - Мы их не звали ни радоваться с нами, ни разлагаться. Они гости, и я не желаю, чтобы гости клали мне ноги на стол. Имею я на это право или нет? Франция страна французов, Англия страна англичан, а Россия страна русских... Вон теперь носятся с мыслью основать независимую Палестину. Прекрасно. Так вот мыслимы в этой независимой Палестине русские революционеры, русские оппозиционные газеты, русские могущественные банки? Нет? Стало быть, и мы должны просить гостей быть только гостями...

- И Нахамкес - одно, а старый труженик Чепелевецкий - другое... - сказал Евгений Иванович. - И несчастья его мне так же больны, как и несчастья всякого человека...

- Не лезь!

- Да он никуда из своего подвала и не лезет... - сказал Евгений Иванович и, чтобы смягчить раздражение собеседника, шутя, добавил: - И что же, все это вы внесете теперь в программу эсеров?

Тот отвернулся - только глаза его сумрачно горели и нервно раздувались ноздри.

- Все ложь, все глупость, все осточертело... - пробормотал он. - И самое лучшее уйти бы в монастырь...

- Да ведь вы атеист!

- А тогда на осину... И почему я атеист? Может быть, только потому, что попишки наши пьяницы, дураки и дрянь...

Между тем в горячих вихрях быстро приближался заветный день выборов в Учредительное собрание, день осуществления заветнейшей мечты всей русской интеллигенции от Варшавы до Тихого океана и от Архангельска и Якутской области до Ташкента. И он, и Сергей Терентьевич - Марья Гавриловна его ломила за двоих по крестьянству и настаивала, чтобы муж народного дела не бросал, - ездили по уезду, стараясь, чтобы выборы прошли возможно разумнее. Тревожных признаков было немало: генерал Верхотурцев пускал необычайно пышные эсерные фейерверки, Ленька Громобоев выражал им свое полное сочувствие, а там вдали, в столицах, огромную роль в движении играла знаменитая Маруся Спиридонова, с которой Евдоким Яковлевич встречался в ссылке и которую он знал не только за очень ограниченного, но и прямо почти душевнобольного человека. Смущал и чрезмерный, оглушительный успех партии этой на всех выборах. И под влиянием Сергея Терентьевича Евдоким Яковлевич в предвыборной агитации этой вел не столько уже эсерную линию, сколько просто мужицкую и хозяйственную.

На добром пегом коньке Сергея Терентьевича в легком тарантасике они ехали окшинской поймой в большую деревню Иваньково, куда мужики пригласили Сергея Терентьевича потолковать о делах. Настроение у обоих было далеко не розовое.

- Нет, не будет больших толков, не будет!.. - вздохнул Евдоким Яковлевич. - Вас мужики еще как-то понимают, а у меня определенно ничего не выходит. Все эти наши политические термины незнакомы им совершенно, а когда и знакомы, то они так перевирают их, что получается невообразимая каша. Я сам в городе у соборов слышал на митинге, как один солдат объяснял, что такое мир без аннексий и контрибуции. Оказывается, Аннексия и Контрибуция - это два поганеньких острова, населенных к тому же немцами, где-то недалеко от Риги. На островах этих не растет даже рожь. Разумеется, воевать из-за них нам не стоит, тем более что союзники, в случае нашего отказа от них, обещали нам взамен дать чудеснейшие земли под Константинополем: бери сколько хошь и даром... Я спросил оратора, почему же буржуазы так упорно держатся за эти острова. Оказывается, они летом купаться туда для разгулки ездят, вот и обидно им, ежели немцы у них купанье хорошее отнимут...

- Эх, если бы все дело только в аннексии да контрибуции было! - вздохнул Сергей Терентьевич.

- Знаю, знаю! - отозвался Евдоким Яковлевич. - Вон они и кадетов как-то по-своему понимают. По их мнению, кадеты наши умеют ловко стрелять, а обманщики такие, что и в мире еще не сыщешь, и что с ними ухо надо держать востро, а то враз сожрут... Кадетов как политическую партию они смешивают с кадетами как воспитанниками кадетских корпусов...

- И это так... - сказал Сергей Терентьевич. - А самое-то главное, что наша цель в революции - это устроение справедливой и разумной жизни, а их цель - это как бы где чего ухватить. Вот в чем главная беда! И великое чудо Господне будет, если мы на этом вот пункте не сломаем себе шеи... Ну, впрочем, теперь уже поздно загадывать - будем делать свое дело, а там, что Господь даст...