Распутин

- Ба, да вы русская! - удивился гость.

- Ах! - радостно ахнула Настя. - И вы русские?.. Очень приятно... Входите, пожалуйста... Сичас позову Евгения Ивановича...

В переднюю из столовой выглянуло бледное, подслеповатое, в золотом пенсне, с козлиной бородкой лицо Николая Николаевича.

- Боже мой, Николай Николаевич! Какими это судьбами?

- Граф! Вы как здесь?! Очень рад вас видеть! Входите, входите... Что?

- Опять – что? Исправитесь вы когда-нибудь или нет? Ну, здравствуйте...

Граф Михаил Михайлович устроился тоже в Баварии - и подешевле, и спокойнее, - хотя медлительных байюваров[98] он и недолюбливал. Не трогая своих припрятанных в Финляндии капиталов, граф мирно и очень удачно спекулировал на валюте и процентных бумагах. Война закончилась совсем не так, как он ожидал и предсказывал, но это ни в малейшей степени не поколебало его веры в свой ум: война должна была кончиться так, как он говорил, а если она кончилась иначе, то это только потому, что в решение задачи привзошли новые, неожиданные данные, которых предусмотреть никто не мог, вот и все. Он жил теперь в К. со своей сестрой Варварой Михайловной, которая потеряла мужа - большевики расстреляли Бориса Ивановича, - потеряла все свое состояние и прямо чудом выбралась заграницу. Брат заставляет ее вести жизнь строго экономную, и ей было очень тяжело с ним, но пока деться было некуда. Граф по-прежнему очень много читал - теперь он штудировал знаменитое «Der Untergang des Abendlandes[99]

» Шпенглера - и по-прежнему любил побеседовать с интересным человеком.

- Что это вы забросили ваш Париж и Монте-Карло и с вашими миллионами забились в такую глушь? - спросил он Николая Николаевича.

- Нет, мне здесь чудесно... - отвечал тот. - Я французам не особенно доверяю: в Одессе их броненосцы подняли, говорят, красный флаг. Что? Да и вообще вся эта республиканская разнузданность... А здесь идеально... Здесь все только и мечтают, что о восстановлении Виттельсба-хов. Я даже толстеть стал... Что? - засмеялся он. - А вот и Евгений Иванович! Как, вы уже знакомы?..

- Да, мы познакомились в К. на почте и уже не раз интересно беседовали. А я к вам с особым поручением... - сказал граф, поздоровавшись с Евгением Ивановичем и снова сев на диван.

- Чем могу служить?

- Тут неподалеку живет наш соотечественник принц Георг... - сказал граф. - Раньше он занимался исключительно лошадьми, женщинами и изучением оттенков в шампанском разных марок, а теперь вдруг набрался солидности и решил спасать Россию. Впрочем, pardon[100]: если я буду продолжать в том же духе, то внушу вам недоверие к моей миссии. Поэтому буду серьезен: в воскресенье у принца будет собрание нескольких русских... ну, скажем, патриотов, что ли, которые проектируют издание русской газеты и книг. Кто-то принцу дал из Берлина знать, что здесь живете вы, человек в этих делах сведущий...

- Довольно мало... - вставил Евгений Иванович.

- Во всяком случае в сто раз больше, чем принц Георг... - заметил граф. - И вот принц просил меня навестить вас и просить пожаловать к нему на это собрание. Конечно, он сам сделал бы визит вам, но изучение оттенков и другие удовольствия на нем начинают сказываться: у него что-то вроде припадка подагры. В случае вашего согласия мы можем поехать вместе: это недалеко, и если у вас там ничего и не выйдет, то во всяком случае вы посмотрите разных людей и нас накормят хорошим обедом. Погреб у принца, должен сказать вам, прямо изумительный... А замок?! Ведь ему тысяча лет! Он заложен кельтами тогда, когда в России был еще Рюрик, то есть, когда, собственно, и России не было. Очень интересно... Вот и Николай Николаевич составит компанию...

- Нет, нет, на меня не рассчитывайте... - живо возразил тот. - Никаких принцев, никакой политики, никаких разговоров! Спасать Россию - это, конечно, чудесно, - что? - но я в этих делах решительно ничего не понимаю, и потому в воскресенье мы поедем лучше с детьми на Konigssee[101] и будем кататься на лодке и пить шоколад... На меня решительно не рассчитывайте...

- Ну а вы, Евгений Иванович?

- Должен откровенно сказать вам, что ваш тон меня, действительно, смутил... - заметил Евгений Иванович. - Да и потом... едва ли мы сойдемся с принцем в понимании задач момента...

- Ради Бога, простите! Это, во-первых, просто очень дурная привычка, - спохватился граф. - А во-вторых, и у меня лично большой веры нет, но свой скептицизм я поберегу для себя. А может быть, что-нибудь и выйдет путное?

- А почему у вас нет веры? - спросил Евгений Иванович.

- Во-первых, я считаю, что опыты Колчака, Деникина, Врангеля, Юденича, Дитерихса, который только что провалился в Сибири со своим царем-боговидцем, по-моему, весьма показательны, и повторять их значило бы просто напрасно тратить порох, а во-вторых, потому, что... что очень еще смутны горизонты. Не только мы, но и вся Европа стоит на каком-то распутье, и никто не знает, что делать...