Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Княгиня Юсупова старалась успокоить императрицу и в то же время открыть ей глаза на опасность, которую выявили Родзянко и Гучков. Но императрица не слушала. «Нет, нет! – рыдала она. – Родзянко и Гучкова мало повесить!» Княгиня настаивала на том, что это честные люди, которые просто хотят открыть ей глаза, но Александра не желала ничего слушать³⁸. Княгиня ушла, понимая, что потерпела полную неудачу.

Противники Распутина продолжали действовать. Вскоре стало известно, что брат Александры, великий герцог Гессенский Эрнст Людвиг, собирается приехать в Россию с семьей. Элла была рада. Она написала вдовствующей императрице письмо: «Помолись также, дорогая, чтобы приезд Эрни в Крым с помощью Божией просветил то состояние слепоты, которое бросает тень на их дом и страну и на всех нас, кто так любит их!»³⁹

31. Расследование II: Был ли Распутин хлыстом?

Распутин вернулся в Петербург из Крыма 12 июля. Он сразу же поехал на квартиру Петра Даманского в доме 32 по Литейному проспекту. За ним неотлучно следовали агенты охранки и репортеры, которые хотели взять у него интервью и сфотографировать. Пресса твердила, что его возвращение – это сенсация, и толпы любопытных петербуржцев собрались возле дома Даманского, чтобы его увидеть. Газета «Столичная молва» задавалась вопросом, как это возможно, чтобы человек, которого публично объявили хлыстом и изгнали из столицы, вернулся и поселился в квартире видного чиновника Синода? Говорили, что вскоре Распутин отправится в новое паломничество в Иерусалим. Другие утверждали, что он примет постриг и уйдет в монастырь¹.

Распутин пробыл в Петербурге лишь до 16 июля и вернулся в Покровское, где прожил до конца месяца. Агенты полиции в Тюмени докладывали, что «Русский» (такой псевдоним дали Распутину в охранке) 12 августа в 11.40 сел на поезд № 3 до Петербурга. Его сопровождали неизвестный человек и священник Васильев, помощник архиерея Иоанна Восторгова. 16 августа в 18.10 они прибыли в Петербург, и Распутин поехал прямо к Даманскому. Журналисты, как всегда, встречали Распутина на Николаевском вокзале. Газета «Биржевые ведомости» на следующий день писала: «Вид его измученный. Он еще более исхудал. Буквально – только кости да кожа. Глаза впали еще более. Но взгляд тот же – беспокойный и пронзительный»². Агенты следили за ним несколько дней. Распутин побывал в доме Головиных на Зимней Канавке, в бане, в нескольких церквях, в винном погребке и в гостинице «Д» в Суворовском переулке, где провел тридцать минут с проституткой и вернулся домой в одиночестве. В докладе агента говорилось: «Когда Русский идет в одиночестве, особенно по вечерам, разговаривает сам с собой, размахивает руками и бьет себя по груди, что привлекает внимание прохожих»³

.

Если это описание действительно точное, то удивляться не приходится: в первой половине 1912 года имя Распутина продолжало находиться в центре скандалов и сплетен. Сначала было дело Гермогена и Илиодора, затем думский запрос, после которого последовала встреча Коковцова и Родзянко с царем. После этого в марте на Распутина в Думе набросился Гучков. Пресса и полиция не оставляли его в покое. За Распутиным охотились, как за диким зверем. Пошли слухи, что он с этим уже не справляется и пытается получить заграничный паспорт, чтобы выехать из страны. Этот слух настолько распространился, что губернатор Тобольска Андрей Станкевич в феврале 1912 года телеграфировал начальнику департамента полиции в Петербурге, что это чистая ложь⁴. И если бы Распутин сорвался, никто не удивился бы. И, словно всего этого было мало, вновь началось давно оставленное хлыстовское расследование.