Распутин. Вера, власть и закат Романовых

25 февраля журналисты сообщили, что Распутин уехал из Петербурга в Москву, а оттуда надолго отправится в Сибирь⁷. О переездах Распутина газеты сообщали так же, как и о перемещениях самого царя. 9 марта Распутин вернулся в столицу со своим отцом, Ефимом – это был его единственный визит в Петербург. Ефим провел в столице менее двух недель, но этого времени хватило, чтобы сфотографироваться вместе с сыном и его поклонниками⁸

. Недовольство Ефима написано у него на лице. Ему не понравились шум, грязь и толпы народа в большом городе. Он дождаться не мог, когда вернется домой. Распутин отвез отца обратно в Покровское и пробыл там с семьей до Пасхи⁹.

Еще до отъезда Распутина из Петербурга в прессе началась новая волна нападок. Первый выстрел сделал Андрей, епископ Уфимский (князь Александр Ухтомский), выступивший на страницах «Зари». Отвергая доминировавшее в правых кругах мнение о том, что Россия находится под угрозой западных влияний, Андрей утверждал, что истинная опасность угрожает изнутри и исходит от самых примитивных представителей русского народа. Россия вступила в новую эру, писал он, в эру «лжепророков и пророчеств», в эру, которая характеризуется разложением народа, даже если правители страны, попавшие под «гипноз» подобных опасных людей, такового разложения не признают. Слепые ведут слепых прямо к «пропасти», предупреждал епископ. Самого недавнего из таких лжепророков епископ Андрей называл «Предателем». Он ни разу не назвал его по имени, но в этом и не было нужды: все знали, о ком идет речь. Епископ Андрей писал, что давно знал этого человека (с приезда Распутина в Казань). Он называл его «преступником», волком в овечьей шкуре и «настоящим шарлатаном». Этот «господин Предатель» предлагал епископу высокий пост, если тот просто правильно ответит на один простой вопрос: «Веришь ли ты в меня?» Андрей отвечать отказался. Епископ предрекал, что Россия стоит на грани «духовной катастрофы», и никто не избегнет кары. Грядущая «темная эпоха» оставит свой след на страницах истории, и остается лишь молиться, чтобы она продлилась не слишком долго¹⁰

.

Статья епископа Андрея произвела эффект разорвавшейся бомбы, особенно в высших церковных кругах. Ее перепечатали и прокомментировали во многих газетах. На случай, если кто-то не поймет, о ком идет речь, газеты называли «господина Предателя» по имени – Распутиным. Одна из газет предполагала, что после подобных нападок карьера епископа Андрея закончится¹¹. Распутин его уничтожит. Но ничего такого не случилось – Андрей оставался епископом Уфы до 1921 года и стал жертвой сталинского террора в 1937 году. Распутин же никогда не выступал против Андрея, хотя в «Воскресной вечерней газете» в середине марта писали, что Распутин готовится к выпуску собственного еженедельника «Жизнь русского человека», что можно расценивать как подготовку к ответу своим врагам в печати¹²

. Кампания против Распутина продолжалась весь март и апрель. Слух о том, что Распутин стал священником, был забыт, но затем вновь поднят на щит в качестве доказательства продажности Церкви. Ходили слухи, что Распутин развелся с женой, и влиятельные друзья активно помогают ему получить чин епископа¹³.

Дума подняла этот вопрос в апреле. Отец Федор Филоненко заговорил о печальном состоянии Церкви, находящейся под сильнейшим влиянием «некоторых проходимцев» из секты хлыстов, которых называют «старцами». (Голос из зала: «Распутин!») Следом выступил лидер партии кадетов Павел Милюков. Он повторил сплетню о том, что Распутин стал священником, словно это общеизвестный факт. А затем он достал пресловутое письмо Илиодора 1912 года, помахал им, сказал, что ему не разрешено читать его, но все же решил зачитать. Милюков сказал, что Саблер – «марионетка Распутина», что он получил свой пост благодаря Распутину. Милюков пошел дальше Филоненко, заявив, что не только Церковь, но и все государство находится под пятой «проходимца» Распутина¹⁴

. Затем на трибуну поднялся князь Серафим Мансырев. Он сказал, что Распутин приобрел такую власть, что «терроризирует» всех, кто осмеливается критиковать действия Церкви и ее администрации. Церковные иерархи простерлись перед «этой личностью», и «наши несчастные барыни из великосветского общества» чуть ли не молятся на него, словно он какой-то бог. «Дальше идти нельзя», – заявил Мансырев. Его выступление было встречено громом аплодисментов¹⁵.

Все эти выступления печатались в газетах, и нападки Думы были хорошо известны всей стране. «Газеты полны описанием скандального заседания Гос. думы при обсуждении церковного бюджета», – писал в дневнике Лев Тихомиров 12 мая 1914 года.