Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Той весной кампании против Распутина велись не только в прессе. Во второй половине мая протопресвитер Шавельский встретился с князем Владимиром Волконским, товарищем председателя Думы и товарищем министра внутренних дел (с июля 1915 по декабрь 1916 года), и князем Владимиром Николаевичем Орловым, начальником Военно-походной канцелярии императора (с 1906 по август 1915 года) и одним из самых приближенных к императору людей. Волконский и Орлов хотели поговорить с Шавельским «совершенно секретно», поэтому он провел их в свой кабинет, где их никто не мог подслушать. Они сказали, что влияние Распутина на императора и императрицу быстро становится именно таким, как его описывают в прессе, причем говорят об этом не только в образованном обществе, но и в простом народе. Россия стоит на грани открытого бунта. Многие люди помогают Распутину, очень немногие ему сопротивляются. Ему содействуют те, кто должен был бы с ним бороться. Одним из таких людей является отец Васильев, с этого года личный духовник царственной четы. Все собравшиеся считали Васильева человеком безукоризненной репутации – честным, добрым, благородным. Но он пошел по неверному пути, подружившись с Распутиным и относясь к нему с уважением. Орлов уже говорил ему об этом, но Васильев к нему не прислушался. Поэтому Волконский и Орлов пришли к Шавельскому, чтобы тот поговорил с царским духовником.

Шавельский согласился. Был составлен тайный план, чтобы никто при дворе не догадался об их замысле. Шавельский должен был вызвать Васильева и встретиться с ним наедине, случайно, якобы просто для того, чтобы получше познакомиться. Он пригласил Васильева к себе домой, и они встречались в течение нескольких вечеров. Шавельский был осторожен. Он не знал точно, как Васильев относится к Распутину, поэтому не затрагивал в разговорах эту тему, а подходил к ней постепенно. Шавельский с облегчением понял, что Васильев разделяет его страх. Он тоже считал, что Распутин представляет опасность для династии и страны. Он сказал Шавельскому, что нужно постараться любыми доступными средствами прекратить это влияние. Шавельский полагал, что положение Васильева делает его лучшим орудием в борьбе за устранение Распутина из дворца. На этом разговор закончился. Шавельский и Васильев не встречались полтора года. Распутин, разумеется, никуда не делся, а Шавельский так и не узнал, говорил ли Васильев об этом с их величествами²⁷

.

Васильев тоже никогда не говорил, выполнил ли он это поручение. Чуть позже он рассказал Белецкому, что цесаревич в присутствии родителей спросил, правда ли, что Распутин – святой человек. Возникла неловкая пауза. Васильев не знал, что делать. Николай посмотрел на него и попросил ответить мальчику. Александра пристально смотрела на духовника, страшась услышать его ответ. Стараясь не совершить ошибки, Васильев не стал отвечать на вопрос однозначно, а объяснил Алексею, что каждый, кто хочет угодить Господу, должен следовать заповедям. На этом царь поднялся из-за стола, и разговор закончился²⁸

.

36. Покушение

Николай и Александра встретились с Распутиным вечером 30 июня 1914 года. Через четыре дня друзья проводили его на Николаевский вокзал Петербурга. Все присутствовавшие отметили, что Распутин находился в хорошем настроении. Он был рад поехать в Покровское и говорил, что вернется в столицу летом. Никто не запомнил, чтобы он проявлял какие-то признаки беспокойства или терзался предчувствиями¹.

В Покровское Распутин прибыл на пароходе «Соколовский» примерно в восемь вечера 11 июля. На следующее утро он вместе с семьей присутствовал на службе в местной церкви, а днем вся семья собралась за обильной дневной трапезой². Народу было немало. К Распутину приехал его друг, Николай Соловьев, скульптор Степан Эрьзя, а также старый товарищ Распутина по странствиям и недавний изгнанник с Афона Дмитрий Печеркин. За столом сидели также два плотника, Андрей и Дмитрий Тупицыны, которые устанавливали в доме новые окна. Все спокойно обедали. В два часа почтальон Михаил Распутин принес телеграмму от Иосифа Шустера из Тюмени. Шустер спрашивал, можно ли ему приехать, чтобы сфотографировать Распутина дома в кругу семьи. Распутин быстро написал ответ и выбежал из-за стола, чтобы догнать Михаила. «Стой, возьми телеграмму!» – крикнул он, размахивая листком бумаги.