Рассекая ветер

Никотян хотел вечно наблюдать за столкновениями и связью между Киёсэ и Какэру. Он хотел увидеть те самые благородные человеческие отношения, которые родились благодаря бегу.

Именно поэтому они бегали вместе весь прошлый год. Именно поэтому он бежит сейчас изо всех сил. Пока они преодолевали дистанцию по Одаваре, спортсмен Тотая понемногу отставал. После реки Сакава дорога шла по прямой вдоль моря. Увидит ли он еще кого-то на этой дороге перед собой?

На пятикилометровой отметке он услышал голос хозяина дома из машины сопровождения за спиной:

– Никотян, сейчас ты бежишь на тринадцатом месте. Кофу должен быть на тридцать секунд впереди тебя.

Бегун седьмого этапа из Кофу бегал десять тысяч метров за двадцать девять минут и десять секунд. Он был намного быстрее Никотяна. А это значило, что нужно стараться изо всех сил, чтобы разрыв между ними не увеличивался. Никотян внимательно выслушал и проанализировал полученную информацию.

– По общему времени Кансэй с учетом отложенного старта занимает… – начал хозяин дома, а затем крикнул в микрофон: – шестнадцатое место!

«Даже с учетом спринтерского бега Юки на шестом этапе и второго места мы все еще на шестнадцатом?» Никотян почувствовал себя подавленным, думая о том, что делать дальше. Однако, учитывая, что вчера они заняли восемнадцатое место, они снова медленно поднимались. Оставалось только не сдаваться и показать еще более высокое время.

– И еще сообщение от Хайдзи: «Надежда есть. Пожалуйста, не сбивайся с темпа». Теперь всё!

Никотян слегка приподнял правую руку, чтобы показать, что он понял. «Верно, надежда есть». Кансэй не сможет победить в Хаконе Экиден. Вчера они были восемнадцатыми, и даже на седьмом этапе сегодня им не удалось сильно продвинуться вперед. Тем не менее они все еще могли претендовать на первую десятку, и их могут выбрать сеяной командой.

Причина, по которой они стремились к финишу в первой десятке, заключалась не в том, что они хотели участвовать в Хаконе Экиден в следующем году. Они хотели так или иначе поставить точку в этой битве с участием всего десяти человек. Чтобы больше никому не пришло в голову сказать, что в команде, которая даже не знает, будет ли у нее достаточно бегунов на следующий год, нет никакого смысла.

Дело было даже не в смысле или его отсутствии. Они бежали изо всех сил, чтобы доказать самим себе, что они на это способны, и гордиться тем, что сделали.

Капли зимнего дождя отскакивали, падая на теплые руки Никотяна.

Кинг, который бежал восьмой этап, и сопровождавший его Муса ждали на станции эстафеты Хирацука. Кинг только что закончил разминку, бегал вокруг станции, ходил в туалет и не мог устоять на одном месте. Станция и обе стороны дороги уже были заполнены зрителями. Кинг нервничал.

Муса решил оставить взвинченного Кинга в покое. Что бы он ему ни говорил, тот продолжал ходить туда-сюда, как хомяк, крутящийся в колесе.

«Ну, успокоится, когда устанет. Уставать перед гонкой не самая лучшая стратегия, но, похоже, у меня нет другого выбора, кроме как позволить Кингу делать то, что ему нравится», – решил Муса. У Кинга, как ни странно, была очень тонкая душевная организация. Если его заставить сдерживать свои движения, внутри него накопится такое напряжение, что он может взорваться.

Поэтому Муса сидел в одиночестве на клеенчатом коврике, расстеленном в углу эстафетной станции, и следил за ходом забега по небольшому телевизору. Вслух болея за Юки, он теперь наблюдал за бегом Никотяна. Время от времени на экране появлялось изображение, как тот бежит седьмой этап. В данный момент он был рядом с Ниномией на расстоянии чуть более десяти километров отсюда. Было много небольших подъемов и спусков из-за мостов через реку, но он не сводил глаз с дороги и уверенно двигался вперед.

Наконец Кинг ненадолго успокоился. Он перестал бегать и сел рядом с Мусой.

– Как там Никотян-сэмпай?

Муса передал одеяло Кингу, который смотрел на экран.

– Его темп не замедлился. Однако разрыв между нами и Университетом Кофу увеличивается. Соперник ускорился.

Кинг завернулся в одеяло и начал делать растяжку сидя.

– Наше положение?

– Оно не изменилось. Мы бежим позади Кофу и впереди Тотая, так что он, очевидно, на тринадцатом месте, но по общему времени мы по-прежнему шестнадцатые.

– А…

Кинг издал звук, нечто среднее между поддакиванием и вздохом, и уткнулся лбом в колени. Когда он был неподвижен, его тело подрагивало от волнения.

– Наш Юки был невероятен.

Голос Кинга был бодрым, как будто он хотел избавиться от дрожи.

– Да. Я уверен, что Синдо тоже доволен. – Муса улыбнулся.

Некоторое время они молчали, рассеянно наблюдая с земли за происходящим перед ними. На эстафетной станции было оживленно, словно в праздничный день: бегуны, сотрудники и зрители ходили туда-сюда. Только пространство вокруг Мусы и Кинга было тихим, как будто звук и время остались позади. Казалось, что они изолированы в резервуаре, наполненном напряжением.