Рассказы, очерки, наброски, стихи (1894-1896)

Тот стоял неподвижно, как столб. Пляши-нога бросился к дереву, и Уповающий грузно упал на землю. Друг его низко наклонился над ним и тотчас же встал.

Раздался голос Жукова.

— Сенька! уходи, коли жив быть хочешь! Брат в село побег. Прибегут сейчас, чай, оттуда… И тебя тогда… рядом с ним…

Пляши-нога отряхивал с ладошей землю и, опустив голову, молчал. Застонал Захарченко. Было уже темно… Луна еще не взошла…

— Слышь, Сенька, ступай пока что… Брат, мол, в село побег… Видно тебе еще… не время…

— Молчать! — крикнул Пляши-нога. — Где ты там? Тебе что надо? Ну?

К нему подошел глухонемой и начал, толкая его куда-то вперед, рисовать пальцем по обеим сторонам своей груди маленькие кружки и указывать что-то у себя на боку, надувая щеки и мыча.

— Ну… понял! Урядник… Это ты меня к уряднику хочешь? Ишь ты! Умен! Я пойду с тобой… Ну… да… пойду, пойду! Вот! Леший ты… Я… на твое горе… пойду! Ага-га, друзья! По-опали! Эх!.. — он крепко выругался и, всплеснув руками, крепко стиснул их. — И устрою же я вам поминки по Якове!.. Ну, сволочь, дорого он вам станет!.. Ох, дорого! Втрескались вы в капкан! Ты, немой урод, бери его, Мишку! веди сюда… понимаешь! Ну?

Немой подошел к Захарченке и стал тормошить его. Пляши-нога оглянулся вокруг и спокойно крикнул:

— Василь Лукич! Иди сюда…

Из тьмы, шатаясь, явился Жуков.

— Ну, брат, ты тут, что ли, заправилой был? а?

— Тебе-то что? — вполголоса сказал Жуков, держась рукой за голову.

Пляши-нога пристально посмотрел ему в лицо.

— Ишь ты… рожа-то… Ну, ладно-ин! После скажешь… Всё узнают… А, Мишка!..

Немой подвел Захарченко.

— Ну, ты, чучело… держи их! Погоди, надо связать! Васька, вяжи товарища.

— Ты не шути, Семен! На нынешний день мне и того довольно… — глухо сказал Жуков.

— Вяжи! коли говорю, вяжи! А нет, скажу немому, — он свяжет.

— Да ты чего добиваешься? — спросил Жуков тихо.

— Вяжи! — Пляши-нога замахнулся на него кулаком. Жуков отшатнулся и опустился на колени перед Пляши-ногой, глухо заговорил:

— Ты меня пусти лучше, Семен… у меня семья, хозяйство… Я вижу, куда ты гнешь… Не по… христиански это… Я тебя не трогал… А ежели Яков… так ведь всё равно… не нынче-завтра… не мы — другие. А ты тоже… ударил меня. Вот как! Гирька была у тебя в руке, не иначе… Али можно гирькой?!

— Немой! — дернул Пляши-нога пастуха. — Это видишь? — он показал на Уповающего. — Ну, это вот они сделали. За это их надо в каторгу. И тебя, дурак, с ними… Понял. Скот… вол бессловесный… Ну!.. вяжи этого, а потом этого!.. Не надо! не тронь… придут другие, развяжут. Пора бы уж им и идти, али трусят? Ну, Василий Лукич, и ты, Мишка… до приятного свидания!.. в суде! Вы будете с почетной стражей, с саблями там, а я про вас рассказывать стану… Хорошо буду говорить — заслушаетесь меня! А немой мне поможет… Потом вспоминать обо мне да об Якове… На каторгу вас отправят… Бог даст. А то в тюрьму… и это ничего… Раззор, братцы мои, будет вам… гибелью погибнете!.. И семьям погибель… Эхма! Лежи, Яша, полеживай! поскрипят за тебя зубами живые люди, человек с пяток… Вы! сколько вас было? а? Не говорите, не надо! Всё узнается… всё! Лежи, спи крепко, Яков! Ну, немой, идем к уряднику… ну… ну… вот… пуговицы, погоны, сабля… Эге, эге! понятливый ты и здоровый. Хороший каторжник будешь… да, да!.. Казна будет довольна!

Немой мычал, улыбался и, плача, добродушно тряс за плечи Пляши-ногу. Он понял, что человек, которого он искал, чтоб свести к уряднику, сам, без понуждения, идет с ним туда. И он, потрясенный происшедшим и испуганный трупом Якова, радовался тому, что устроил всё так мирно и легко с этим человеком, некогда воровавшим у него лошадей и ныне пойманным им так просто… А Захарченко и Жуков, подавленные жестоким планом Пляши-ноги, глупо смотрели в землю и молчали, растратив всю свою энергию на убийство. Пляши-нога оскалил зубы волчьей улыбкой. Шапка у него была сдвинута на затылок и лицо, разбитое кулаками Захарченка, всё опухло и в крови. Он был страшен, и от его возбуждения веяло ледяным холодом. В блеске его суровых глаз сверкала несокрушимая решимость… И они, чувствуя это, были бессильны против него, холодного, спокойного, которого они незадолго перед тем собрались погубить и который теперь губил их. Пляши-нога чувствовал себя властелином положения и наслаждался, молча разглядывая их. Село было в версте от места действия. Оттуда ясно долетали разные звуки, но они не приближались…

— Четвертый, который улепетнул, кто был? Егорка твой, что ли? Ну, ну, молчи… Узнаем кто и без тебя! Эхма! добрые вы люди, всё будет нам известно!.. Палачи… Ну… что же? Идите теперь куда охота… Доказчик у меня есть! — Пляши-нога хлопнул немого по плечу.

Тот добродушно замычал и взял Пляши-ногу под руку, боязливо взглянув на труп.