Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

– Мистер Герберт, сэр. Честно. Я шла через холл, когда он вышел из библиотеки, поглядывая на часы. Затем он сказал мне: «Марта, эти часы на десять минут отстают. Подведи их». Очень строго, знаете ли. Я очень удивилась, знаете ли, он ошарашил меня. Он говорил очень строгим тоном. Этого он себе никогда не позволял. И еще он сказал: «Проверьте время и на других часах, Марта. Переведите их, если они показывают неправильное время, поняли?»

Сэр Бенджамин посмотрел на доктора Фелла.

– Теперь вы спрашивайте, – сказал констебль.

– Хмм, – промычал доктор Фелл.

Его шумное перемещение из угла комнаты испугало Марту, и ее лицо стало еще более розовым.

– Когда это было, вы сказали?

– Я не говорила, сэр. Честно, не говорила. Но скажу, потому что смотрела на часы и запомнила время. Правда. Я перевела время, как только он попросил меня об этом. Это было как раз перед обедом. Пастор только что ушел, он доставил мистера Мартина домой, а мистер Мартин, собственно, был в библиотеке. Да, он там был. Ну, я и перевела время, часы показывали двадцать пять минут девятого. Ну, то есть нет. Я имею в виду, что они стали спешить на десять минут, потому как я их перевела. Ну, вот…

– Да, мы поняли. И почему вы не перевели оставшиеся часы?

– Я и собиралась их тоже перевести. Но потом я пошла в библиотеку, а там сидел мистер Мартин. И он спросил: «Что ты делаешь?» А когда я ему ответила, он сказал мне: «Оставь эти часы в покое». Конечно, я послушалась, я ведь прислуга. И это все, что я знаю, сэр.

– Спасибо, Марта… Миссис Бандл, видели ли вы или кто-нибудь из прислуги, как мистер Герберт покидал вчера дом?

Миссис Бандл затрясла подбородком.

– Когда мы поехали на ярмарку в Холден, – начала она недовольно, – у Энни Мерфи карманники украли сумочку. Они поставили меня на какую-то штуку, которая качалась взад-вперед. Взад-вперед, я говорю. Потом я ходила по каким-то трясущимся доскам и лестницам, которые рушились прямо под ногами, да еще в темноте, затем я потеряла свои заколки. Ну, разве так подобает обходиться с женщиной? А? Черт бы их побрал! – возмущалась она, яростно тряся ключами. – Это их чертово изобретение! Все эти изобретения, я ведь говорила о них мистеру Герберту, когда увидела, как он собирается в конюшню…

– Вы видели, как мистер Герберт выходил? – требовательно спросил констебль.

– Он пошел в конюшню, где хранил свои изобретения. Я не глянула, но там определенно что-то тряслось, из-за этого можно потерять свои заколки.

– Что еще за изобретения? – уже почти умолял ее констебль.

– Все нормально, сэр Бенджамин, – вмешалась Дороти. – Герберт всегда чем-то увлекался, но без особого успеха. У него там была мастерская.

Кроме этой, никакой другой информации от миссис Бандл не последовало. Все изобретения, как она утверждала, предназначались исключительно для того, чтобы лишать кого-нибудь равновесия в темноте на ярмарке в Холдене. Скорее всего, некто, обладающий тонким юмором, повел ее в «Сумасшедший дом», где она начала орать так, что вскоре собралась толпа, а после того как она сломала какой-то механизм и ударила кого-то зонтиком, ее вывели в сопровождении полиции. Сейчас же, после бестолкового и бесполезного для слушателей повествования, ее вывел Бадж.

– Потеряли время, – констатировал сэр Бенджамин, когда ее увели. – И это был ее ответ на ваш вопрос, доктор. Теперь мы можем продолжить.

– Я тоже думаю, что можем, – отозвался вдруг Пейн.

Он так и не сдвинулся с места у кресла, где сидела девушка. Его маленькие ручки выглядели уродливо, как на китайской картинке.

– Да, я думаю, можем, – повторил он. – Мы ничего не извлекли из этого бесполезного допроса, и я полагаю, что некоторые разъяснения я все-таки могу получить. Мне доверяет эта семья. На протяжении нескольких веков никто, кроме членов семьи Старберт, не имел права войти в комнату надзирателя. Сегодня утром, как я понял, вы, джентльмены, а один из вас и вовсе иностранец, пренебрегли данным запретом. Это и требует объяснения.

Сэр Бенджамин от неожиданности клацнул челюстями.

– Прошу меня простить, мой друг, но я с вами не согласен, – сказал он.

Адвокат распалялся и продолжал уже более грозным тоном:

– Какая мне разница, что вы там себе считаете…

И тут его прервал доктор Фелл. Он сказал спокойным и усталым голосом:

– Пейн, вы кретин. Вы сделаете проблему из чего угодно. Я хотел бы, чтобы вы не вели себя, как старая баба… Кстати, откуда вы знаете, что мы туда ходили?

Тон, которым он это произносил, подействовал на Пейна сильнее, чем оскорбления. Он уставился на доктора.

– У меня есть глаза, – огрызнулся тот. – Я видел, как вы выходили, и зашел вслед, дабы удостовериться, что все цело.

– О! – сказал Фелл. – Как же это вы позволили себе нарушить запрет?

– Это не вопрос, сэр. Я уполномочен. И мне известно, что в сейфе… – Он был так зол, что почти потерял самообладание. – И это не в первый раз, когда я был уполномочен войти туда.

Доктор Фелл со всей серьезностью уставился в пол. Затем он поднял львиную голову и с тем же выражением осмотрел присутствующих.