Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

В течение целых двух лет, до того времени, когда Мартин открыл его в свой день рождения, все продолжали думать, что Тимоти умер в результате несчастного случая. Все, но не убийца. Тимоти приложил все усилия, чтобы донести до него, что документ находится там. В этом заключался его розыгрыш. На протяжении двух лет убийца оставался в безопасности, но при этом страдал. Каждый год, каждый месяц, каждый день приближали время, когда история выйдет на свет. Ничто не сможет предотвратить это. Это все равно что знать, когда ты умрешь, и отсчитывать время. Убийца не мог заполучить документ. Единственный способ, благодаря которому можно достать чертовы бумаги, – это заложить динамит и взорвать сейф. Но вот беда: от такой силы взрыва вынесет даже крышу у тюрьмы. Не самый практичный способ. С этим бы справился умелый гангстер где-нибудь в Чикаго, но не простой человек из английской глубинки. Даже если предположить, что тот разбирается в сейфах, ему было бы трудно притащить с собой в Четтерхэм все нужные инструменты и взрывчатку, избежав при этом слухов и комментариев. Проще говоря, убийца был бессилен. Вы, наверное, легко себе представите ту агонию, которую он испытывал благодаря Тимоти.

Сэр Бенджамин был крайне зол и тряс кулаком в воздухе.

– Вы… Вы безумец! – пролепетал он. – У вас нет доказательств, что он был убит! Вы…

– О нет, они у меня есть, – возразил доктор Фелл.

Сэр Бенджамин уставился на него. Дороти Старберт поднялась и сделала знак рукой…

– Но послушайте, – не унимался шеф-констебль, – если это дикое предположение – правда, я подчеркиваю, если это правда, почему целых два года… Убийца мог запросто скрыться и избежать преследования.

– Таким образом, – сказал доктор Фелл, – он без всякого сомнения признает свою вину, как только бумаги будут найдены… Признание! Вот как это называется. И куда бы он ни сбежал, он будет знать: рано или поздно его найдут, он не избежит наказания. Нет-нет. Его единственный безопасный путь – оставаться здесь и попытаться раздобыть эти бумаги. Если даже случится наихудший расклад, он всегда может отречься от этого и настаивать на своем. Все это время его не покидала надежда заполучить документ прежде, чем обо всем станет известно. – Доктор сделал паузу и добавил низким голосом: – Теперь мы знаем, что он достиг успеха.

Раздались тяжелые шаги по отполированному полу. Шаги звучали так отчетливо и так жутко в мрачной комнате, что все обернулись…

– Доктор Фелл совершенно прав, сэр Бенджамин, – донесся голос пастора. – Усопший мистер Старберт говорил со мной, до того как умер. Он говорил мне о человеке, который убил его.

Сондерс остановился возле стола. Его большое розовое лицо выглядело крайне безучастным. Он вскинул руки и добавил:

– Господи помилуй, джентльмены! А я-то думал, что он сумасшедший!

Раздался серебряный бой часов в холле…

– Ах, – сказал доктор Фелл, кивая, – я тоже думал, что он вам сообщил. А вы должны были передать информацию убийце. Вы сделали это?

– Он просил меня рассказать семье, но никому больше. Я выполнил его просьбу, как пообещал, – сказал Сондерс, закрыв ладонью глаза.

Из тени большого кресла раздался голос Дороти:

– Есть еще одна вещь, которой я боюсь. Да, он говорил нам.

– И вы никогда не упоминали об этом? – взмолился констебль. – Вы знали, что человека убили, и ни один из вас…

В Сондерсе сейчас нельзя было найти и тени радушия или доброты. Создавалось такое впечатление, что он пытался перенять лучшие черты у английских спортсменов и с их помощью подавить что-то темное и ужасное в своей душе, но безуспешно. Его руки безвольно висели вдоль тела.

– Люди иногда говорят такие вещи, – сказал он. – Серьезно, я думал, что он выжил из ума. Это было невероятно, более чем невероятно. Это было что-то, о чем вы не могли бы и подумать, понимаете? – Его взгляд бегал, словно он пытался заметить что-то в воздухе. – Этого не могло быть! С той самой ночи я все никак не мог поверить в это. А потом вдруг подумал: а что, если это, в конце концов, правда? И где-то находится убийца. И я решил в этом разобраться вместе с доктором Феллом и мистером Рэмполом, теперь я знаю… Но не представляю, что с этим делать.

– Хорошо. Все, что вам остается, – прервал его констебль, – это назвать нам имя человека, который убил его.

– Нет. Он сказал лишь, что это член его семьи.

Сердце Рэмпола стало биться чаще. Он обратил внимание на то, что вытирает ладони о брюки, как будто стараясь что-то с них стряхнуть. Теперь он знал, о чем вчера думал пастор. Сондерс задал Дороти главный вопрос: «Где Герберт?» – когда та позвонила, чтобы сказать, что Мартин вышел из дома. Тогда Сондерс довольно неловко объяснил это тем, что Герберт очень необходим в подобного рода деле. Но сейчас все стало на свои места…