Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

– Мое почтение, – недовольно проворчал Биттон, кивая присутствующим. Сев за столик, он возобновил свою тираду: – Это возмутительно. Недопустимо. Я навещаю этих людей в оговоренное время раз в месяц и никогда не опаздываю. А теперь… Я и сюда-то пришел только потому, что мне необходимо было встретиться с вами. Да я пришел бы сюда, даже если бы у меня не было сапог. Ха! Другой шляпы в доме не нашлось. Вы только подумайте! Дочь уговорила меня отдать все остальные дворецкому. Я их теперь и в свинарник не надел бы. Только купил две новые шляпы на прошлой неделе – цилиндр и хомбург. Во имя всевышнего! Я этого не потерплю! Говорю вам… – Он резко обернулся, заметив подошедшего официанта. – Что? А, виски. Немного разбавьте содовой, пожалуйста. Да, вот так. Дочка мне сказала: «Почему ты не погнался за ним?» Я? Гоняться за похитителем шляп? Ха. Шейла у меня – безмозглое создание. И всегда такой была.

Завершив эту не особенно связную речь, сэр Уильям откинулся на спинку кресла и отпил виски. Рэмпол задумчиво смотрел на него. Все знали о вспыльчивом нраве Биттона. Провластные газеты часто писали о его карьере: как он в восемнадцать лет начал работать в магазине тканей, а в сорок два уже был партийным организатором в парламенте, оказывал значительное влияние на правительство в вопросе вооружений и до конца своей политической деятельности боролся за увеличение флота – уже в мирное время, после окончания войны. Он был настоящим героем патриотов, в своих речах превозносил Дрейка[26], упоминал длинный лук[27] и прославлял старую Англию. Сэр Уильям до сих пор писал открытые письма, в которых поносил теперешнего премьер-министра. Но славные дела остались в прошлом, еще до войны, и Биттон отошел от политики в возрасте сорока пяти лет. Теперь же перед Рэмполом сидел седой старик, которому недавно исполнилось семьдесят, жилистый, энергичный, с длинной шеей, торчавшей из-под воротника-стойки, и пронзительными голубыми глазами. Костлявое лицо, высокий морщинистый лоб, седые кустистые брови, тонкий подвижный рот – рот оратора.

Сэр Уильям нервно барабанил кончиками пальцев по столу. Внезапно он отставил свой бокал и, прищурившись, уставился на доктора Фелла.

– Простите, – в своей сбивчивой и в то же время чудесно выверенной манере продолжил старик. – Я не расслышал ваше имя. Доктор Фелл? Доктор Гидеон Фелл? А, я так и думал. Я с нетерпением ждал встречи с вами. У меня есть ваша книга о мистических элементах сюжета в английских романах. Но вся эта проклятая история со шляпами…

– Я думаю, что сегодня мы услышали уже достаточно историй о шляпах, – остановил его Хэдли. – Как вы понимаете, судя по тому, что вы мне рассказали, Ярд не может официально взяться за расследование. Поэтому я позвал доктора Фелла. Сейчас нет времени говорить об этом подробно, но он… и раньше помогал полиции. Я не из тех глупцов, которые недооценивают аматоров. И ваше дело – как раз по его части. Тем не менее… – Старший инспектор вздохнул, сейчас его серые глаза казались черными. Похоже, он погрузился в раздумья. – Джентльмены, я, опять же, не из тех глупцов, которые считают себя людьми сугубо практичными. Я сказал вам, что сегодня мы услышали достаточно историй о шляпах. И до встречи с сэром Уильямом я был уверен в этом. Но вторая кража его шляпы… Мне пришло в голову, что, возможно, – не стану вводить вас в заблуждение, я и сам не знаю, как именно, – но, возможно, эта история как-то связана с исчезновением рукописи.

Казалось, Биттон готов был возразить, но потом, улыбнувшись, промолчал.

– Конечно же, я и сам думал о том, что кража шляп – это не просто детские шалости, – пророкотал доктор Фелл, подзывая официанта и показывая тому пустую кружку. – Вполне вероятно, что какой-то обезумевший бедняга коллекционирует эти головные уборы: полицейский шлем, адвокатский парик, роскошный цилиндр – любые головные уборы, которыми он мог бы похвастаться перед друзьями. Работая преподавателем в Америке, я заметил за моими студентами такую слабость – они украшали подобными трофеями стены своих комнат, раздобывая вывески и дорожные знаки. Не так ли, мальчик мой?

Рэмпол кивнул.

– Да. Иногда дело приобретало и вовсе фантастический оборот. Я знал одного парня, поспорившего, что он сумеет украсть дорожный знак с угла Бродвея и Сорок четвертой – притом средь бела дня. И это ему удалось! Он надел рабочий комбинезон, взял в руку ведерко с краской и принес с собой небольшую лестницу. Приставил лестницу к столбу, забрался наверх, снял дорожный знак и ушел. Мимо него проходили тысячи людей, и никто даже не взглянул на этого воришку.

– Да, тот знак отправился в его коллекцию, – согласился доктор. – Но тут речь идет о другом, понимаете. Этот парень – не какой-то спятивший коллекционер. Он ворует головные уборы, а потом выставляет их на всеобщее обозрение. Должно быть другое объяснение…

Сэр Уильям мрачно улыбнулся, переводя взгляд с Рэмпола на задумчивое лицо доктора.