Расстрижонка

Я не могу высказывать здесь прямые угрозы, но не дураки — поймут. Наехавший на Кастуся — станет моим врагом. Со всеми из факта «вражества» вытекающими. Пример недалече: пепелище сгоревшей Москвы. Может быть, это даст Кастусю в критический момент сотню-другую союзных топоров.

«Долг — платежом красен». Я ему — свою жизнь должен. Ну и ещё по мелочи: смерти моих врагов.

– Ныне наши пути расходятся. Вы отправляетесь вверх по реке к своим домам, я — вниз, в свой город. Напоследок хочу сделать маленький подарок моему другу. Вот моя часть добычи. Кестут, друг мой, прими всё это в дар. От чистого сердца, от восхищения твоей храбростью, твоим благородством, твоей прозорливостью. В знак моей искренней дружбы.

Кастусь распахнул глаза. Покраснел — эти белокожие ребята очень быстро и ярко краснеют. Подошёл ко мне, и мы обнялись. Он был искренне, до слёз, растроган. Я его понимаю: когда делаешь добро малознакомому человеку — никогда не знаешь: будет ли твоя жертва — временем, силами, деньгами, репутацией… — оценена.

Сделать — надо. По собственному внутреннему чувству. И благодарности-то не ждёшь. Но…

Народ ахнул. И возмущённо забурчал:

– Неправильно…! Не по справедливости…! Уговору не было…! Тащи гостевое майно в нашу кучу…

Увы, общая часть добычи воинов была уже поделена и растащена по вадовасским кучкам. Они бы перетерпели повторение делёжки, напряглись и моё бы растащили. Но я громко, глядя в глаза резко высунувшемуся в первый ряд «подгоняльщику» уточнил:

– По справедливости, по общему согласию, вы разделили добычу. Это — моё. Есть кто против? — Нету. Со своим майном я могу поступить так, как я решу. Или кто-то вздумает указывать, как мне в моих сапогах портянки мотать? — Нету таких. Я не спрашиваю вашего мнения — я объявляю своё решение: это — мой подарок князю Кестуту. Или кто-то собрался ограничить мою волю в моей кишени? — Нету таких. Всё, княже, прими и используй. На пользу и на радость.

Добыча взята знатная. У Кастуся и так хороший куш. А теперь — вдвое. Главы родов — жадны и продажны. За ними — их кланы, люди, которые всегда хотят: «дай! дай ещё!». Этой кучей барахла Кастусь перекупит кое-кого из вадовасов. Или спровоцирует на преждевременное выступление противников. Награбленное в Москве — укрепит его власть и поможет выжить.

Кастусь, довольный как кот после сметаны, ходил среди людей, задравши нос. Елица кинулась благодарить, но я остановил:

– Да ладно тебе. Лишь бы на пользу, «всё в дом, всё в дом». Ты лучше прикинь — а сколько ж это в гривнах будет? Хоть примерно.

– Ну… Я ж цен на Руси не знаю… Ну… где-то… с полтыщи.

– Всего-то?! Девочка, ты вспомни — сколько ты тогда своему… ухажёру из моих вотчинных подземелий вытащить собиралась.

Она резко вспыхнула. Вспоминая ту давнюю историю. Собственную глупость. Предательство меня. Предательство себя.

– Вишь, цена схожая, а дело разное. Потому что тот — тебя обманывал. А этот — настоящий. Держись его. И — поддерживай.

Конечно, «жаба» моя — билась, рвалась и воплем вопила. Но я её сдерживал. Чисто чутьём «правильности». То, что, года не прошло, как оно ко мне вернулось… И снова ушло. А после сторицей аукнулось… Так, что и до сих пор расхлёбываем и славимся.

Всегда говорил: правильно организованная благотворительность — чрезвычайно выгодное дело. Ни с торгом, ни с войной — по прибыльности не сравнить. Надобно только людей видеть — кому помогать.

Лодчёнка. Ботник. Тип… не мерский, но — похоже. Чуть глубже и ровнее. Душегубка. Я про это такое уже… неоднократно и красочно. Весло, пара мешков, Софочка…

– Э… Господин Воевода Всеволжский, я пошлю с тобой десяток своих воинов.

– Кастусь! Окстись! Куда пошлёшь?! Мимо московского пожарища лодочкой?! И что посадские мужики сделают? Когда снова литваков увидят?

– Ночью, тайно пройдёте.

– Луна. Вчера облака были, сегодня… А дальше? Коломна? А потом? Мимо рязанских городков? Твоих бойцов взять — как на лбу написать: «Приходите, режемся». Ни один… не то что боярин — всякая кочка на болоте — мимо не пройдёт, поинтересуется: а что это вы тут делаете? А куда идёте? А зачем? Спасибо, но мне «звон» не нужен.

Литваки внимательно смотрели, как я укладывал вещи в лодку, удивлённо переглянулись, когда застегнул на Софье наручники за спиной. Обнялся со своими, позвал всех во Всеволжск в гости захаживать. Вытолкнули.

«Вот сижу, держу весло —Через миг отчалю,Сердце бедное свелоСкоpбью и печалью».

Уже отчалил. Увидимся ли?

Глава 417