Рассуждения о методе. Начала философии. Страсти души (сборник)

Эвдокс:

Должно начать с разумной души, так как в ней заключено все наше знание; обсудив ее природу и ее цели, мы придем к ее Творцу; а познав Его свойства и то, как Он все в мире создал, мы отметим наиболее достоверное касательно прочих тварей и исследуем, каким путем объекты воспринимаются нашими чувствами и наши мысли становятся истинными или ложными

. Позднее я изложу здесь человеческие труды в области телесного мира; удивив же вас наиболее мощными машинами, редчайшими автоматами, наиболее ясными иллюзиями и тончайшими фокусами, какие может изобрести искусство, я открою вам в них тайны столь простые и безобидные, что вы перестанете удивляться чему бы то ни было из деяний наших рук. Я перейду к созданиям природы и, показав вам причину всех их движений и различия их качеств, а также то, чем душа растений и животных отличается от нашей, обсужу перед вами всю архитектуру чувственного мира;

сообщив о том, что наблюдается особенно достоверного в небесной сфере, я перейду к наиболее здравому толкованию того, что не может быть представляемо людьми; это я сделаю, чтобы изъяснить отношение чувственных вещей к интеллектуальным, а всех их вместе к Творцу, с целью объяснить бессмертие тварей и их будущее состояние до скончания века. Потом мы перейдем ко второй части собеседования, где потолкуем обо всех знаниях по отдельности, отберем все наиболее основательное в каждом и предложим метод подвинуть их много дальше и изыскать нам самим, средним умам, все то, что в состоянии изобрести тончайшие умы. Приготовив таким образом свой рассудок к абсолютно истинному суждению, нам нужно будет заняться упорядочением желаний, различая хорошее и дурное и отмечая действительную разницу между пороками и добродетелями. По совершении этого, я надеюсь, страсть к знанию, какой вы обладаете, не будет столь жестокой, а все сказанное мной покажется вам отлично удостоверенным, и вы заключите, что добрый ум, хотя бы он и вскармливался в пустыне и обладал только естественным светом, не может иметь иных, чем наши, мнений, раз он хорошо взвесит те же самые основания. Чтобы открыть начало такому рассуждению, должно исследовать, каково первое знание людей, в какой части души оно обитает и отчего оно в начале столь несовершенно.

Эпистемон:

Мне кажется, что это будет выражено очень ясно, если сравнить сознание ребенка с чистой дощечкой, где должны размещаться наши идеи, которые подобны портретам с натуры, получаемым от каждой вещи. Чувства, склонность, наставники и рассудок суть различные художники, работающие над этим трудом; из них менее способные оказываются первыми повинны в путанице, а именно: несовершенные чувства, слепой инстинкт и бездельные мамки. Лучшее исходит от последнего, то есть разума; и все же должно, чтобы он углубился на многие годы в учение и долго следовал примеру своих учителей, прежде чем решится исправить какую-либо из их ошибок. Вот, по моему мнению, одна из главных причин нашей заботливости о знании. Ибо наши чувства не видят ничего помимо наиболее грубых и общих вещей, а наши природные наклонности извращены; а что до наставников, то хотя, без сомнения, можно бы найти среди них очень совершенных, однако они не в состоянии усилить нашей веры в их доводы раньше, чем последние исследует наш рассудок, которому одному достается в удел завершить этот труд. Такой наставник (то есть рассудок) как талантливый художник займется накладыванием заключительных тонов на плохую картину, набросанную юными подмастерьями; он хорошо воспользуется всеми правилами своего искусства, чтобы мало-помалу выправить то ту, то другую черту и прибавить от себя недостающее, вследствие чего он не может сделать этого, не оставляя крупных недостатков, так как вначале рисунок был дурно понят, фигуры плохо расположены и пропорции плохо соблюдены.

Эвдокс: Ваше сравнение отлично вскрывает первое препятствие, постигающее нас, но вы не указываете средства, которым можно воспользоваться из предосторожности. Кто, думается мне, как ваш художник примется за возобновление картины, тот скорее сперва пройдется губкою, чтобы стереть все нанесенные черты, нежели станет терять время за их исправлением: подобным образом каждому человеку, лишь он достигнет известного предела называемого возрастом знания, должно решиться в добрый час изгнать из своего воображения все несовершенные идеи, какие в нем начертаны были доселе, и начать серьезно формировать новые, хорошо пользуясь всей работой своего рассудка; если это и не поведет к совершенству, то не может, по крайней мере, вовлечь в ошибки, основанные на слабости чувств или на беспорядочности природы.