Рассвет, перевернувший всё

– Недоразумение? – повторил Хосе де Барросо, сурово взглянув на него. – Я вижу, сеньор Каналес, вы юлите и не желаете говорить правду. Но этим вы себе не поможете, а только еще более усугубите вашу вину. Итак, вы отрицаете, что являетесь сообщником капитана «Чёрного коршуна»?

– Да знать я не знаю никакого капитана «Чёрного коршуна»!

– Вы лжете, Каналес! Я готов представить суду доказательства этого, – де Барросо достал из-за пазухи сильно измятый, по краям обгоревший и потрепанный обрывок пожелтевшего листа бумаги. – К несчастью, документ не сохранился полностью, – сказал он, – но и уцелевшей его части вполне достаточно, чтобы изобличить изменника.

– Что это? – спросил председатель трибунала, вице-адмирал Керехета-Дельгадо.

– Собственноручно написанное послание главаря английских пиратов Лагарта, где упоминается имя Хуана Каналеса как одного из его подельников и товарищей.

– Можно взглянуть? – попросил губернатор де Трильо-и-Вильегас.

Дон Хосе передал документ для ознакомления.

Документ, хотя таковым он являлся с большой натяжкой, представлял собой обрывок письма, адресованного дону Хосе де Барросо его дядей адмиралом де Сепульведа и дописанного капитаном Лагартом. Письмо сильно пострадало во время известных передряг на галеоне «Священный путь», едва не затерялось. Сохранилась лишь малая его часть – окончание, всего несколько строк, в которых пират сообщал, что возвращает шестерых испанцев и просит передать привет Хуану Каналесу. То, что было написано выше рукой адмирала и далее – рукой Лагарта про адмирала, не уцелело.

Хосе де Барросо с торжеством и презрением посмотрел на угрюмого, совершенно уничтоженного Каналеса:

– И что вы теперь нам скажете, сеньор Каналес? Вы по-прежнему будете отрицать свою связь с пиратами?

– Это чудовищная ошибка! – мрачно произнес тот. – Проклятый пират меня с кем-то спутал. Вероятно, он обознался и принял меня за другого. Карту мне подбросили. Кто и зачем – не знаю. А вы раздули это дело как государственную измену. Сами посудите, достопочтенные сеньоры, как я – испанец и католик, верноподданный его величества дона Карлоса, могу быть сообщником морских разбойников – англичан? Абсурд!

– И, тем не менее, – продолжал де Барросо, – именно ваше имя упомянуто капитаном «Чёрного коршуна».

– Да будь он трижды проклят, этот молокосос! – в сердцах вскричал бывший капитан бригантины «Андалусия». – Да он еще на свет Божий не родился, когда меня уже знали как опытного и достойного моряка! Какие нас могут связывать с ним дела? Повторяю, сеньоры: я понятия не имею, почему дерзкий щенок решил сыграть со мной – пожилым, уважаемым человеком, такую жестокую шутку!

– Шутка не шутка, – сурово заметил вице-адмирал Керехета-Дельгадо, – но обвинение вам будет предъявлено. На основании документа, представленного капитаном де Барросо, вы признаетесь виновным в пособничестве морским разбойникам и понесете наказание.

Свинцовая бледность покрыла заросшие щетиной щеки Хуана Каналеса. Его руки затряслись, а обветренные потрескавшиеся губы задрожали.

– Сеньоры, – еле слышно проговорил он. – Почему вы мне не верите? Почему в вашем обвинении опираетесь на слова подлого авантюриста и пирата? Он оговорил меня, оклеветал! Лживый английский пёс. Ненавижу!

– Стало быть, вы знакомы с капитаном «Чёрного коршуна»? – последовал провокационный вопрос со стороны одного из членов трибунала.

– Конечно – нет! – воскликнул Каналес и тут же, смешавшись, добавил: – Видел я этого парня первый и единственный раз на борту галеона «Священный путь». Но я подумать не мог, что он пират. Мерзавец с ликом ангела оказался коварным демоном! И для своей совершенно необъяснимой мести выбрал именно меня. Почему? Если наши дороги раньше никогда не пересекались?

– Довольно изворачиваться, Каналес! – сказал Хосе де Барросо. – Вы практически сознались, и вина ваша доказана.

– Но я невиновен! – в отчаянии возразил тот. – Говорю вам, негодяй спутал меня с кем-то. Достопочтенные сеньоры, если вы оправдаете меня и позволите выйти в море, то, клянусь всеми святыми, я хоть в преисподней найду проклятых англичан, а их коварному капитану собственными руками вырву его лживый язык и скормлю собакам.

– Похвальное желание, – заметил Керехета-Дельгадо. – Полагаю, в его осуществлении вам поможет вынесенный нами приговор, – председатель трибунала поднялся из-за стола. – Хуан Каналес, как человек предавший интересы родины и вступивший в сговор с морскими разбойниками, вы приговариваетесь к разжалованию в матросы и каторжным работам в качестве гребца на галерах королевского флота.

Несчастный Каналес ахнул.

– Но! – продолжал Дельгадо. – Учитывая ваш опыт и добросовестную службу на благо отечества в течение многих лет, суд решил смягчить наказание и предоставить право распорядиться вашей судьбой капитану Хосе де Барросо, в полное подчинение к которому вы поступаете с сего момента. У меня всё.

Председатель трибунала сел на место.