Растерянный континент. В защиту демократии и независимости Европы

Это еще не проигрыш, но поразительно, что три недели спустя после Брексита ни один государственный деятель Европы еще не сформулировал, каким представляется будущее Европы. Это континент, который выстроил международную жизнь. И никто не выступил со своим видением, как Черчилль. Они говорят о тактике, в то время как они в процессе отказа от сути того, за что боролись и что представляли на протяжении всей истории.

Генри Киссинджер[61]

Это не Европа создала мир, а мир сделал Европу.

Жан-Луи Бурланж[62]

Не может быть политической личности Европы, если у Европы нет личности с точки зрения ее обороны, которая всегда была основой политики… НАТО – не европейская оборона. Это оборона Европы американцами.

Генерал де Голль[63]

Мы видели, как стратегия интеграции через экономику и стандарты, осуществленная в ущерб политике, привела к будущим потенциально взрывоопасным противоречиям и внутренней напряженности в Европе. Теперь рассмотрим дисбалансы в области геополитики, которые влияют на ее судьбу.

Постоянно уклоняясь от решения вопроса своего суверенитета и независимости, Европа действительно замкнулась в доктрине кабалы, которая не позволяет ей в полной мере играть свою роль на мировой арене. Она упустила прекрасную возможность, когда в 1991 году распался Советский Союз. Европа, как ожидается, будет выполнять умиротворяющую, гуманистическую, экологическую, балансирующую миссию или даже станет третейским судьей в конфликте США с Китаем и Россией. Отказываясь от своей независимости и отказываясь от своего суверенитета, в перспективе она рискует исчезнуть как колыбель самостоятельной цивилизации, подобно тому, как Древняя Греция была поглощена Римской империей или Священная империя (германской нации) была распущена Наполеоном.

Весной 1945 года, сразу после капитуляции Германии, пути дальнейшего развития Европы были широко открыты. Ялтинская конференция, состоявшаяся в феврале, наметила послевоенные контуры Европы без серьезных разногласий в лагере союзников. Но больной президент Рузвельт скончался, его заменил Гарри Трумэн, значительно более враждебно относившийся к коммунизму. Это быстро и радикально изменило ситуацию. На Потсдамской конференции в июле тон был менее примирительным. Соединенные Штаты проинформировали Сталина, что они только что испытали атомную бомбу, которую собирались использовать против Японии несколько дней спустя. Таким образом, баланс сил был значительно изменен в их пользу, что усилило опасения Сталина.

Многие историки считают этот новый научный и военный поворот подлинным началом холодной войны. Генерал Макартур воспользовался стратегическим превосходством, достигнутым после бомбежки Хиросимы и Нагасаки, чтобы добиться немедленной капитуляции Японии и избежать ее совместной с Советским Союзом оккупации, как было предусмотрено в Потсдаме.

Сталин, который и так был настроен скептически, ожесточился. Он не забыл о войнах, развязанных Британской империей и Францией против России в XIX веке, о Крымской войне, поддержке, оказанной кавказским повстанцам, о «Большой игре» Великобритании в Центральной Азии и, разумеется, о том, что британские, французские и американские войска были направлены на борьбу с большевизмом в 1919–1920 гг. Он чувствовал себя тем более обманутым, что Советский Союз потерял 26 миллионов человек на полях сражений и подвергся серьезным разрушениям. Решимость американцев восстановить Германию, не вынуждая ее выплачивать значительные репарации, вконец его расстроила.

Однако на европейском континенте все было открыто для дискуссий. Были две противоположные тенденции. Одна – после опустошительных мировых войн и при стремлении к миру – призывала к объединенной мирной Европе, вдохновляясь идеями, которые с 1920-х годов проповедовали Рихард Куденхове-Калерги и Аристид Бриан, а также принципами, определенными французским Сопротивлением.