Растерянный континент. В защиту демократии и независимости Европы

В этом контексте обострения напряженности, когда жесткие действия Сталина соперничали с антикоммунистической истерией и зарождением маккартизма в Соединенных Штатах, Роберт Шуман, по предложению Жана Монне, представил свой проект создания Европейского объединения угля и стали. Проект тут же получил военную значимость. По инициативе премьер-министра Рене Плевена Франция предложила создать «для общей обороны европейскую армию при политических институтах объединенной Европы, под руководством министра обороны Европы, под эгидой Европейской ассамблеи, с общим военным бюджетом и участием германской армии в случае чрезвычайных обстоятельств».

Но, как вынужден был признать автор проекта, тот фактически зависел от Соединенных Штатов: «Эта европейская армия будет подчиняться высшему командованию атлантических сил в Европе». План Плевена был изменен в интересах организации, получившей обманчивое название Европейское оборонительное сообщества (ЕОС), с Жаном Монне у руля, и был одобрен в 1952 году. Концепция была подправлена, но суть осталась прежней. Комиссариату ЕОС вменялась не разработка общей оборонной политики, а организация наднациональной военной администрации, подчиненной НАТО, а значит, Вашингтону. Таким образом, именно командующий силами НАТО должен был принимать решения по закупке вооружения, необходимого для стратегии, определяемой альянсом, что означало подчинение приказам из Соединенных Штатов и закупку американского оружия. А это, в свою очередь, означало, что французская военная промышленность, единственная крупная на континенте, ставилась под контроль США.

Против договора по ЕОС активно выступали левое крыло и голлисты, а после того, как в августе 1954 года его отвергло Национальное собрание Франции, он был отклонен. Кампания по продвижению договора вызвала жаркие дебаты, а также привела к усилению давления со стороны США, при этом госсекретарь Джон Фостер Даллес намекал на угрозу «мучительной переоценки» американской помощи в случае отказа от него.

Прошел слух, что некоторые статьи договора были составлены непосредственно американскими дипломатами, в связи с чем генерал де Голль отметил, что в отношении Франции договор препоручал «главнокомандующему Атлантического альянса практически дискреционные права – такие, что в любом случае в любое время, в любой стране ни одно правительство никогда не уступило бы ни одному из своих генералов».

Провал как ЕОС, так и последующего Западноевропейского союза, показал, что западноевропейские государства были не в состоянии представить себе систему обороны без Соединенных Штатов. Один из главных соратников Монне, Робер Маржолен, позже признавал в своих мемуарах: «Неспособность Европы к объединению является результатом решения, безоговорочно принятого европейцами в конце Второй мировой войны и заключавшегося в том, чтобы предоставить свою оборону американцам»[67].

Военное подчинение, экономическая услужливость

Мы вспомнили, как разворачивались события, которые привели к сорока годам холодной войны (о чем Джордж Кеннан, впрочем, глубоко сожалел), чтобы показать, насколько тесно военный вопрос был связан с первой стадией строительства Европы. В действительности он предопределял ее до такой степени, что экономическая и политическая Европа, казалось, ему подчинялась. Те, кто создавал проекты военного альянса в тесном сотрудничестве с Соединенными Штатами, были теми же, кто разрабатывал проекты экономической и правовой интеграции.

Эта готовность передать Соединенным Штатам обеспечение обороны и восстановление экономики Европы сильно повлияла на концепцию современной Европы. Априори и речи не могло быть о том, чтобы оттолкнуть Соединенные Штаты или не доверять им: они безусловно были необходимым союзником, и принцип этого союза не оспаривался ни генералом де Голлем, ни министром обороны Жюлем Моком, который представлял социалистов сторонников суверенитета того времени. Факт остается фактом: этот альянс зиждился на зависимости, а не на равенстве, и потому исключал европейский суверенитет.

Отныне оборона Европы была возложена на НАТО, которое с течением десятилетий становилось все более мощным. Поэтому неслучайно прием в НАТО – как хронологически, так и иерархически – всегда предшествовал приему государств кандидатов в Европейское сообщество. И неслучайно оба ведомства – военное и экономическое – разместили свои штаб-квартиры в Брюсселе, всего в нескольких километрах друг от друга[68].

В американском сознании военное подчинение Европы было неотделимо от ее обращения в официальную экономическую религию США – либеральный капитализм. Цель плана Маршалла и заключалась в том, чтобы во всем блеске представить советскому коммунизму американский экономический успех, одновременно обеспечивая американской экономике доступ в Европу. Капитал, необходимый для восстановления, сначала должен был быть использован для закупки американских товаров.