Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории

Те, кто выступал принципиально против правительственных мер, рисовали картины засилья в Англии финансовых злоупотреблений и экономических манипуляций, однако вскоре стало ясно, что эти опасения безосновательны. Более того, в 1844 году началось что-то вроде экономического бума, длившегося двадцать лет, за время которого удалось в общих чертах завершить строительство основных железных дорог и значительно сократить производственные затраты на ткацких мануфактурах. Общественность постепенно привыкала к новым технологиям и свободной торговле. В 1844 году Гладстон, занимавший пост главы Торговой палаты в кабинете Пиля, предложил закон, который позволил бы правительству через пятнадцать лет выкупить любую железную дорогу. Пиль не поддержал эту инициативу и вместо этого предложил, чтобы каждая железнодорожная компания ежедневно пускала поезд третьего класса по цене один пенс за милю. Раньше в этих дешевых поездах были открытые вагоны с отверстиями в полу, через которые могла стекать вода, однако новый билль требовал, чтобы их оснастили крышами. Гладстон возражал против запуска дешевых поездов по воскресеньям, ссылаясь на то, что «работающий респектабельный мастеровой не выберет для путешествий день Господень». Однако пассажиры первого и второго классов получали привилегию ослушаться Господа согласно положению Закона о железных дорогах.

Этот же закон предусматривал использование на каждой линии электрического телеграфа. Три года назад на Великой Западной железной дороге между Паддингтоном и Вест-Дрейтоном провели первую телеграфную линию коммерческого назначения — ее длина составляла всего 13 миль (21 км), но ее появление возвещало наступление новой эпохи коммуникации. Рекламное объявление в газете гласило: «Чудо нашего времени! Мгновенное сообщение… Гальванический и электромагнитный телеграф на Великой Западной железной дороге… Электрический флюид движется со скоростью 280 000 миль [ок. 450 600 км] в секунду». Возможность мгновенного обмена сообщениями на огромном расстоянии считалась выдающимся, почти невероятным достижением. В прежние годы о том, что американские колонии провозгласили независимость, в Лондоне стало известно лишь полтора месяца спустя, а новость о победе при Трафальгаре дошла до Вестминстера только через двенадцать дней. В сравнительно короткое время электрический телеграф стал средством массовой коммуникации. Его часто называли нервной системой викторианской культуры. Он помогал получать актуальные сведения и поддерживать порядок на железных дорогах. Ему находили сотню применений. Отменив время и пространство, телеграф произвел революцию в управлении Британской империей, — многие не сомневались, что «города, в настоящее время удаленные от метрополии на некоторое расстояние, вскоре станут ее пригородами». И кроме того, с ним можно было играть в шахматы на расстоянии. Несколько лет спустя, в 1889 году, лорд Солсбери охарактеризовал телеграф как «открытие, оказавшее непосредственное действие на нравственную и интеллектуальную природу и деятельность человечества». Говоря о нем, часто цитировали из Книги Иова: «Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы?» Одновременно его изображали как нечто чародейское, явившееся из волшебной сказки, но даже Али-Баба никогда не встречал подобных чудес.

Сэмюэл Смайлс относил начало «железнодорожной мании» к 1844 году, когда был принят Закон о железных дорогах: «Публика, толпившаяся вокруг фондовой биржи, заразилась единым настроением. Многие люди, ничего не знающие о железных дорогах и совершенно безразличные к их огромной национальной пользе, но охваченные алчностью и жаждой выгоды, бросились в водоворот спекуляций… “Акции! Акции!” — кричали все». Вскоре «безумие распространилось повсюду. Оно охватило торговцев и владельцев мануфактур, джентри и лавочников, государственных клерков и завсегдатаев клубов… На любую схему, как бы плоха она ни была, мог найтись свой инженер». Результатом этого стало поспешное и небрежное строительство: тоннели складывали из полусырых кирпичей, опоры мостов возводили на фундаменте из щебня. Существовало 104 отдельные железнодорожные компании, а через 6 лет их число увеличилось вдвое. Популярный писатель того времени Дионисий Ларднер писал: «Чувство невыразимого изумления вызывают огромные здания и пристройки, составляющие главную конечную станцию большой железнодорожной линии… И разумеется, скорость!»