Ратибор. И один в поле воин

В этот миг у отвлёкшегося на Злату Яромира чуть не выбили меч из руки налетевшие на него слева двое бандитов, а третий, зашедший с противоположной стороны, воспользовался-таки тем, что княжий воевода занят его товарищами, и с радостным рёвом вонзил ему свою кривую саблю в ставший на мгновение незащищённым правый бок. Злата позади в ужасе вскрикнула. Но разбойник недолго радовался своему успеху. Меч Яромира быстро прошелестел в ответ, снеся полчерепа торжествующему головорезу. После чего, быстро расправившись и с теми двумя, что зашли слева, он сорвал с себя полотняную рубаху и тут же быстро обвязал ею свою талию так, чтобы рана на боку была надёжно закрыта. Ткань в месте удара саблей мигом окрасилась в красный цвет. Яромир же, более не обращая внимания на своё ранение, снова принялся отражать атаки всё ещё значительно превосходящего по своей численности противника. Правда, сами наскоки были уже не такие яростные, как ранее, да и озадаченные лица нападавших говорили сами за себя; сомнения в благоприятном для них исходе боя стали закрадываться в тёмные души лихих людей. И дело тут было даже не в Яромире и Мирославе; настоящую жуть нагонял на бандитов именно рыжий гигант с секирой, что всё так же без устали стремительно уничтожал их братьев по оружию, быстро и уверенно сокращая популяцию мерзавцев и негодяев. Вот трое отчаянных головорезов перевернули один из столов на бок и, приподняв его да развернув столешницей вперёд, попытались снести им Ратибора или хотя бы прижать того к стене трактира и обездвижить. Против кого-то другого, может, это и сработало бы, но только не против нашего могучего витязя. Рыжебородый богатырь лишь презрительно усмехнулся в ответ на этот глупый манёвр да мощным ударом топора просто развалил стол надвое, заодно снеся ещё и одного из держащих его разбойников, после чего легко зарубил и оставшихся двух громил, что так опрометчиво бросились на него со столешницей наперевес.

— Курьян, жук навозный, так ты живой, оказывается! — воскликнул удивлённо Ратибор, поймав вдруг взглядом поверх сильно поредевших голов вражин своего старого знакомого, нервно стоящего в стороне и разочарованно, в бессильной злобе наблюдающего за неблагоприятно для него складывающимся ходом схватки. — Ну, ничего… Это ненадолго!.. — уже зло пробормотал Ратибор, вонзая свою секиру в очередную жертву.

Сам бой, собственно, стал походить больше на бойню. Разбойники уже слабо сопротивлялись, в основном не нападая, а защищаясь, а то и вовсе предпочитая спасаться бегством от не знавшего пощады разъярённого «рыжего медведя».

Изначально рассчитывавшие на лёгкую победу, лиходеи явно не ожидали получить такой невероятный отпор. Всё-таки обирать да грабить простой люд — это одно. И совсем другое — нарваться на трёх профессиональных воинов экстра-класса, сызмальства осваивавших ратное дело и привычных к схваткам с заведомо превосходящим их по численности противником. Да, предупреждал их главарь, что эти трое очень опасны, но чтобы настолько!..

Курьян же пребывал просто в бешенстве. Было ясно, что бой проигран, ибо две трети его вояк уже лежали на полу кабака в лужах собственной крови. «Как такое возможно⁈ Как⁈ Шести десяткам не одолеть троих, всего троих⁈ Этот рыжий верзила, конечно, опять вытянул всю зарубу, собака!»

Курьян понял, что пора делать ноги, и тихо прошмыгнул к входной двери «Дальней дороги». Но он успел лишь слегка приоткрыть её, как вдруг чей-то могучий удар ногой в бок откинул его в сторону. Скорчившись от пронзившей его боли, он с ненавистью уставился на Ратибора, который не спеша шёл к нему, попутно сметая со своего пути остатки шайки Курьяна.

— Куда-то собрался, ослиная рожа? — рыжеволосый богатырь, весь в крови, с секирой наперевес, представлял собой страшное зрелище. Курьян аж затрясся от охватившего его ужаса. — Ты погоди, не торопись, ведь у нас разговор к тебе имеется! По душам, так сказать… Как здоровье твоё, не жалуешься? Наш недочёт, сейчас исправим!..

С этими словами Ратибор поднял свою секиру над дрожащим Курьяном, намереваясь одним могучим ударом завершить его жалкую жизнь, но тут через всю таверну раздался громкий крик Яромира:

— Рат, нет! Он мой!

— Хм… Справедливо! — и удар секиры пришёлся в пробегавшего мимо разбойника. Курьян вздохнул с облегчением, но радость его была преждевременна; Яромир, держась за свой окровавленный правый бок, уже ковылял через всю корчму к нему, и мрачное выражение его лица явно не предвещало ничего хорошего. Курьян, развернувшись, шустро пополз к двери, всё ещё не оставляя надежды улизнуть по-тихому, но его мечтам не суждено было сбыться; Ратибор взял да и встал практически всем весом с размаху сзади на левую лодыжку атамана лиходеев своей правой ногой. Раздался характерный хруст и полный боли и страдания дикий крик Курьяна, схватившегося за свою голень; его левая ступня была сломана.