Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна

Считается, что естественнонаучное образование должно укрощать эти первобытные интуитивные представления, но по ряду причин его влияние ограничено. Во-первых, убеждения, священные для определенных религиозных и культурных групп, — креационизм, душа, божественный замысел — так легко не сдаются: люди оберегают границы своей зоны мифологического. Во-вторых, научное понимание мира не отличается глубиной даже у высокообразованных людей. Далеко не каждый может объяснить, почему небо голубое и почему времена года сменяют друг друга, не говоря уже о популяционной генетике или иммунологии вирусов. Вместо этого образованные люди доверяют академическому истеблишменту: научного консенсуса для них достаточно[418].

К несчастью, граница между академическим истеблишментом и маргинальными псевдоучеными для многих туманна. Большинство из нас вообще никогда не пересекались с научным миром, не считая разве что семейного доктора, хотя многие врачи и сами порой больше народные целители, чем специалисты по рандомизированным клиническим испытаниям. Более того, ряд докторов-звезд, из тех, что появляются в дневных ток-шоу, — шарлатаны, с энтузиазмом навязывающие публике альтернативный вздор. Популярные документальные телефильмы и информационные программы дополнительно размывают эту границу, доверчиво излагая невероятные истории про астронавтов древности или телепатов на страже закона и порядка[419].

Кстати говоря, добросовестные популяризаторы науки тоже должны взять на себя часть ответственности за то, что не смогли обеспечить людям глубокого понимания, на фоне которого псевдонаука не вызывала бы никакого доверия. В школах и в музеях с наукой часто знакомят как с разновидностью оккультизма, демонстрируя детям экзотических созданий, удивительные химические превращения и сногсшибательные иллюзии. Основополагающие принципы — вроде тех, что Вселенная не имеет целей, как-то связанных с человеком, что за всеми физическими взаимодействиями стоят всего несколько фундаментальных сил, что живые тела — это сложные молекулярные машины и что разум — это способность мозга обрабатывать информацию, — никогда четко не проговариваются, вероятно из-за опасений оскорбить религиозные и нравственные чувства. Не стоит удивляться, что из школьного курса естественных наук люди выносят бессвязную мешанину знаний, где гравитация и электромагнетизм соседствуют с экстрасенсорикой, энергией ци, кармой и кристаллотерапией.

* * *

Чтобы понять природу вирусно распространяющейся брехни — городских легенд, заголовков таблоидов и фальшивых новостей, нужно помнить, что все это фантастически увлекательные вещи. Они обыгрывают темы секса, насилия, мести, опасности, славы, чудес и табу, которые всегда приятно будоражат любителей искусства, как высокого, так и низкого. Фальшивые новости вроде «Агент ФБР, подозреваемый в утечке электронных писем Хиллари Клинтон, найден мертвым: есть основания подозревать убийство-самоубийство» — прекрасный материал для щекочущего нервы триллера. Проведенный недавно количественный анализ содержания фальшивых новостей выявил, что «те же особенности, которые повышают привлекательность городских легенд, художественных произведений, а по сути, и любого нарратива, работают и в случае интернет-дезинформации»[420].

Некоторые фальшивые новости близки к различным комедийным жанрам, включая буффонаду, сатиру или фарс. «Уснувшего сотрудника морга по ошибке кремировали»; «Дональд Трамп положил конец стрельбе в школах, запретив школы»; «Снежный человек держал дровосека в сексуальном рабстве». QAnon относится к другому развлекательному жанру: мультиплатформенной игре в альтернативной реальности[421]

. Игроки анализируют зашифрованные подсказки, периодически вбрасываемые неким Q (предположительно, осведомителем из властных структур), коллективно обсуждают гипотезы и обретают интернет-известность, делясь своими открытиями.

Неудивительно, что люди ищут любых развлечений. Шокирует другое: все эти художественные произведения содержат фактические утверждения. Но неловкость, которую мы испытываем при смешении реальных фактов с вымыслом, — не обязательная человеческая реакция, особенно когда такое смешение касается зон, недоступных нашему непосредственному восприятию, например далеких стран или высших сфер, где вращаются богатые и знаменитые. Подобно тому как религиозные и национальные мифы закрепляются в общественном сознании, если обеспечивают душевный подъем, фальшивые новости становятся вирусными, если люди, их распространяющие, уверены, что на кону стоит высшая ценность вроде укрепления солидарности среди своих или напоминания о злокозненности чужих. Порой задача состоит даже не в формировании непротиворечивой политической стратегии, но в ощущении морального превосходства: создать впечатление, что конкурирующие социальные классы или властные институты, от которых люди чувствуют себя оторванными, испорчены и коррумпированы.

* * *