Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна

Мы отнюдь не беспомощны перед натиском «пост-правды». Ложь стара, как язык, но также стары и механизмы защиты от лжи; как подчеркивает Мерсье, без таких механизмов язык вообще не мог бы появиться[442]. Общества тоже защищают себя от затопления дерьмом: бессовестные лжецы несут юридическую и репутационную ответственность. Такие меры противодействия хоть и с запозданием, но принимаются. За одну только неделю в начале 2021 г. произошло следующее: компании — производители автоматики и программного обеспечения для голосования и подсчета бюллетеней, обвиненные Трампом в сговоре, подали на трамповских юристов в суд за клевету; Трампа забанили в твиттере за нарушение запрета на разжигание вражды; лжец-сенатор, продвигавший в Конгрессе конспирологическую теорию украденных выборов, лишился крупного контракта с издательством. Наконец, редактор журнала Forbes объявил: «Хочу поставить деловой мир в известность: возьмете на работу кого-нибудь из трамповских врунов — и

Forbes будет считать ложью все заявления вашей компании или фирмы»[443].

Поскольку никто не может знать всего на свете, а большинство не знает практически ничего, рациональность — это и делегирование работы со знаниями институтам, специализирующимся на их отыскании и распространении, прежде всего научному миру, государственным и частным исследовательским организациям, а также прессе[444]

. Доверие им — ценный ресурс, который не стоит разбазаривать. Хотя уровень доверия науке не меняется последние десятилетия, уровень доверия университетам падает[445]. Основная причина этого — душащая все живое левая монокультура, которая наказывает профессоров и студентов, ставящих под сомнение догмы, касающиеся гендера, расы, культуры, генетики, колониализма, половой идентичности и сексуальной ориентации. Университеты превратили себя в посмешище, регулярно идя против здравого смысла (одного профессора отстранили от работы за упоминание китайского слова-паразита «не га», потому что некоторым студентам оно напомнило оскорбление по расовому признаку)[446]. Меня уже не раз спрашивали, почему мы должны доверять научному консенсусу по вопросу климатических изменений, если его формируют учреждения, которые не терпят возражений. В связи с этим именно университеты должны взять на себя задачу укрепления доверия к естественнонаучному и гуманитарному знанию, начав пестовать разнообразие мнений, свободу мысли, критическое мышление и активную непредвзятость

[447].

Пресса, в социологических опросах вечно соревнующаяся с Конгрессом за звание вызывающего наименьшее доверие американского института, занимает особое место в инфраструктуре рациональности[448]. Подобно университетам, новостные и публицистические СМИ должны подавать пример разнообразия мнений и критического мышления. А еще, как я уже писал в главе 4, прессе стоит повысить уровень своей математической грамотности, научиться разбираться в данных и помнить о статистических иллюзиях, возникающих из-за погони за единичными сенсациями. К их чести, журналисты стали лучше понимать, как изворотливые политики могут эксплуатировать СМИ, осознали свою роль в распространении миазмов пост-правды и начали прибегать к контрмерам: тщательно проверять факты, маркировать ложную информацию, отказываться ее распространять, подавать данные в позитивном, а не в негативном ключе, быстро и гласно исправлять ошибки и избегать лицемерного баланса мнений экспертов и городских сумасшедших[449]

.

Образовательные учреждения — от начальных школ до университетов — могли бы отводить больше учебных часов на знакомство с критическим и статистическим мышлением. Подобно навыкам счета и письма, которые составляют основу школьного образования, поскольку на них строится все дальнейшее обучение, инструменты логики, вероятности и причинного вывода важны для всех видов человеческого знания. Рациональность должна стать четвертым базовым навыком наряду с чтением, письмом и счетом. Несомненно, сами по себе уроки теории вероятности не обеспечат пожизненного иммунитета к статистическим ошибкам. Учащиеся забывают ее, как только сдают экзамены и учебники, и, даже помня материал, почти никто из них не переходит к практике и не применяет абстрактные принципы к ловушкам обыденного мышления[450]. Однако грамотно спланированные обучающие курсы и видеоигры, которые делают упор на конкретных когнитивных искажениях (ошибка игрока, ошибка невозвратных затрат, предвзятость подтверждения и т. д.), тренируют молодых замечать их в обстановке, приближенной к реальной, и переформулировать задачи в понятном сознанию виде. Кроме того, они обеспечивают моментальную обратную связь в случае ошибок — и действительно могут научить не впадать в заблуждения за стенами классных комнат[451].

* * *