Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Не скажите. Кое-какая информация тут все-таки содержится. «Икс или Игрек» — эта формула нам уже знакома. Таким обозначением закодированы два самых главных и доверенных немецких агента. Мы наталкивались на их деятельность в других странах. Их задача — создавать Пятые колонны за рубежом и осуществлять связь этих пронацистских организаций с Германией. «Икс», как нам известно, — мужчина. «Игрек» — женщина. Мы знаем, что эти двое пользуются самым высоким доверием Гитлера и что в зашифрованной инструкции, которую удалось расшифровать перед самым началом войны, содержалась такая фраза: «Для Англии предлагается Икс или Игрек. Полномочия не ограничены».

— Теперь ясно. И Фаркер…

— Как я себе это представляю, Фаркер вышел на след одного из них. А вот на чей именно, мы, к сожалению, не знаем. «Сонг Сюзи» звучит очень загадочно, но французский выговор у Фаркера был не особенно аристократический. В кармане его пальто обнаружен обратный билет в Лигемптон, и это уже кое-что. Лигемптон находится на южном побережье, скоро это будет второй Борнмут[223] или Торки[224]. Там много гостиниц и пансионов. И среди них есть один под названием «Сан-Суси»[225].

Томми задумчиво повторил:

— Сонг Сюзи — Сан-Суси… Я вас понял.

— Вы уверены?

— Замысел такой: я должен отправиться туда и… и порыться на месте.

— Да, именно так.

Лицо Томми снова расплылось в улыбке.

— Довольно туманно сформулировано, а? — сказал он. — Я даже не знаю, что конкретно мне надо искать.

— Этого я вам сказать не могу. Потому что и сам не знаю. На ваше разумение.

Томми вздохнул. И расправил плечи.

— Что ж, можно попробовать. Только я не очень силен по части разумения.

— Когда-то вы очень даже неплохо делали свою работу, как я слышал.

— Просто везло, — поспешил уточнить Томми.

— Везение — это как раз то, в чем мы сейчас нуждаемся.

Томми задумался, затем спросил:

— Это заведение, «Сан-Суси», что о нем известно?

Грант пожал плечами.

— Ничего интересного. Очень возможно, что тут мы попали пальцем в небо. Фаркер мог иметь в виду песенку про «сестрицу Сюзи, что шьет сорочки для солдат». Все это одни лишь предположения.

— А про сам Лигемптон?

— Город как город. Таких там по всему побережью десятки. Старушки, отставные полковники, старые девы безупречной репутации, кое-какие сомнительные и темные личности, два-три иностранца для общего счета. Словом, всякой твари по паре.

— И Икс или Игрек в их числе?

— Не обязательно. Возможно, это не они, а кто-то, кто поддерживает с ними контакт. Но вполне может быть, что и лично Икс или Игрек. Место скромное, не на виду, обыкновенный приморский пансион.

— И вы совершенно не имеете представления, мужчину или женщину я должен там искать?

Грант отрицательно покачал головой.

— Ну что ж, — сказал Томми. — Попробовать можно.

— Желаю вам удачи, Бирсфорд. А теперь обратимся к деталям…

2

Когда спустя полчаса Таппенс, отдуваясь и умирая от любопытства, примчалась домой, Томми был уже в квартире один. Он сидел в кресле и тихо насвистывал. Выражение лица у него было неопределенное.

— Ну? — потребовала отчета Таппенс, вкладывая в этот единственный слог бездну эмоций.

— Да вот, — с сомнением в голосе ответил Томми. — Вроде как работу предлагают.

— Что за работа?

Томми состроил соответствующую гримасу.

— Возиться с бумагами среди пустынных холмов Шотландии. Секретная, и всякое такое, но похоже, что скукотища.

— Берут нас обоих или только тебя?

— К сожалению, только меня.

— Черт бы вас всех драл! Ну как мог наш мистер Картер пойти на такую низость?

— Насколько я понял, у них там разделение полов. Чтобы добиться полной сосредоточенности.

— Шифровать или расшифровывать? Вроде Дебориной конторы? Смотри, Томми, будь осторожней, от такой работы люди трогаются умом, теряют сон и бродят всю ночь напролет, стеная и охая, и твердят девятизначные числа, что-нибудь вроде: девятьсот семьдесят восемь миллионов триста сорок пять тысяч двести восемьдесят шесть — в таком духе. А кончают нервным срывом и попадают в псих-лечебницу.

— Я не попаду.

Таппенс мрачно покачала головой.

— Не скажи. Рано или поздно и ты можешь сорваться. А можно мне поехать с тобой — не работать, а просто в качестве жены? Приносить туфли к креслу перед камином, подавать горячий ужин после рабочего дня?

Томми сокрушенно ответил:

— К сожалению, нет, старушка. Мне, честное слово, очень жаль, что приходится оставлять тебя здесь одну, но…

— …но долг велит, — договорила за него Таппенс, припомнив былые времена.

— В конце концов, ты же можешь вязать, верно?

— Вязать? — с негодованием произнесла Таппенс. Она схватила недовязанный подшлемник и швырнула на пол. — Я терпеть не могу пехотный защитный цвет. И синий флотский тоже. И голубой авиационный. Вязать так только малиновое, причем оттенок «маджента»![226]

— Вот это по-боевому! — одобрил Томми. — Наводит на мысли о блицкриге.