Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Молодой голубоглазый блондин встал и чопорно поклонился.

— Мисс Минтон.

Старушка с крупными бусами на шее и с вязанием в руках улыбнулась и хихикнула.

— И миссис Бленкенсоп.

И эта вяжет. Она подняла темноволосую дурно причесанную голову от полуготового серо-зеленого подшлемника.

У Томми перехватило дух. Комната поплыла перед глазами.

Какая там миссис Бленкенсоп? Да это же Таппенс! Невероятно, быть не может, но это точно она, Таппенс, сидит в салоне «Сан-Суси» и как ни в чем не бывало вяжет свой подшлемник!

Она посмотрела ему в глаза вежливым, равнодушным взглядом незнакомого человека.

Томми восхитился.

Ну, Таппенс!

Глава 2

Томми сам не знал, как перетерпел тот вечер. На миссис Бленкенсоп он изо всех сил старался не смотреть. К ужину появились еще трое обитателей «Сан-Суси»: пожилая супружеская чета, мистер и миссис Кейли, и молодая мать, миссис Спрот, приехавшая со своей маленькой дочуркой из Лондона и явно тяготившаяся лигемптонской ссылкой. Ее место за столом оказалось рядом с Томми, и время от времени, взглядывая на него круглыми бесцветными глазами и слегка гнусавя, она спрашивала его мнения:

— Как по-вашему, ведь теперь уже не опасно, правда? Кажется, все уже едут обратно?

Прежде чем Томми смог ответить на ее бесхитростные вопросы, вмешалась старушка с бусами:

— А я считаю, когда у тебя ребенок, нельзя подвергать его опасности. Ваша миленькая Бетти. Да вы же никогда себе не простите, и ведь знаете, Гитлер сказал, что блицкриг против Англии вот-вот начнется, у них какой-то совершенно новый ядовитый газ, я слышала.

Майор Блетчли резко оборвал ее:

— Чепуху болтают насчет газов. Не станут они терять время на газы. Мощные фугасы и зажигательные бомбы. Так было и в Испании.

За столом завязался общий жаркий спор. Выделился высокий и самоуверенный голос Таппенс:

— Мой сын Дуглас считает…

«Дуглас, видите ли, — подумал Томми. — Что еще за Дуглас, хотелось бы мне знать?»

После ужина, торжественной трапезы из нескольких скудных и одинаково безвкусных блюд, все потянулись обратно в салон. Снова заработали спицы, и Томми был принужден выслушать длинный и невыносимо скучный рассказ майора Блетчли о жизни на северо-западной окраине Индии.

Молодой голубоглазый блондин, отвесив с порога небольшой общий поклон, удалился. Майор Блетчли тут же прервал свое повествование и многозначительно ткнул Томми в бок.

— Этот парень, что сейчас вышел. Видали? Беженец. Выбрался из Германии за месяц до начала войны.

— Так он немец?

— Да. И даже не еврей. Его отец схлопотал неприятности за критику нацистского режима. Двое братьев сидят там сейчас в концентрационных лагерях. А этот малый улизнул в последнюю минуту.

Тут новым постояльцем единолично завладел мистер Кейли и долго, подробно рассказывал ему о состоянии своего здоровья. Тема эта оказалась так увлекательна для самого рассказчика, что Томми удалось вырваться, только когда пора уже было идти спать.

На следующее утро Томми поднялся пораньше и вышел прогуляться по набережной. Он бодрым шагом дошел до мола и на обратном пути издалека увидел движущуюся навстречу знакомую фигуру. Когда они поравнялись, Томми приподнял шляпу.

— Доброе утро, — любезно проговорил он, — э-э… миссис Бленкенсоп, я не ошибся?

Поблизости никого не было, и Таппенс ответила:

— Доктор Ливингстон, с вашего позволения[231].

— Как, черт возьми, ты здесь очутилась, Таппенс? — недоуменно произнес Томми. — Чудеса, да и только, настоящие чудеса.

— Никакие не чудеса, а просто мозги.

— Твои мозги, ты имеешь в виду?

— Угадал. Ты и твой зазнайка мистер Грант! Будет он теперь у меня знать.

— Еще бы, — согласился Томми. — Нет, правда, Таппенс, объясни, пожалуйста, как это тебе удалось? Я умираю от любопытства.

— Очень просто. Как только Грант назвал мистера Картера, я сразу догадалась, о чем пойдет речь. Скучная канцелярская работа тут совершенно ни при чем. Но по его тону я поняла, что меня не пригласят. И тогда я решила взять дело в свои руки. Пошла за хересом, а сама забежала к Браунам и позвонила от них Морин. Велела ей позвонить нам, объяснила, что сказать. Она все выполнила точно — а голос у нее такой тонкий, пронзительный, на другом конце комнаты было слышно. Я тоже все представила как надо — изобразила досаду, озабоченность, что тут поделаешь, подруга в беде — и убежала. Вернее, громко хлопнула входной дверью, но осталась дома, пробралась на цыпочках в спальню и чуть-чуть приоткрыла дверь гостиной, ту, что за шкафом.

— И все слышала?

— До единого слова, — самодовольно подтвердила Таппенс.

Томми сказал с укоризной:

— А ведь и виду не подала.

— Еще чего. Хотела вас проучить. Тебя с этим твоим мистером Грантом.

— Я бы не сказал, что он мой мистер Грант, ну а проучить ты его конечно проучила.

— Мистер Картер никогда бы со мной так подло не обошелся. Я вижу, разведка теперь совсем не та, что была в наше время.

Томми торжественно предрек:

— Теперь, когда за дело снова взялись мы, она обретет прежнюю отличную форму. Но почему Бленкенсоп?

— А тебе что, не нравится?

— Странный какой-то выбор.

— Первое, что пришло в голову. И удобно для белья.