Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— И правильно делаете, — похвалил его майор Блетчли. — Эти современные мужчины, глаза бы мои на них не смотрели, с утра горячая ванна, к завтраку спускаются в десять, если не позже. Не приходится удивляться, что немцы нас обставляют. Слабаки, мягкотелые, будто цуцики. Армия теперь совсем не та, что раньше. Солдат балуют и нежат, как малых детей, — грелку в постель, одеяльце подоткнуть. Безобразие! Черт знает что!

Томми прочувствованно покачал головой, и, ободренный этим, майор продолжал рассуждать:

— Дисциплина, вот что нам нужно! Дисциплина. Без дисциплины невозможно победить в войне. А вы знаете, что некоторые из наших офицеров выходят на утреннюю поверку в пижамах? Так мне рассказывали. О какой победе может идти речь? В пижамах! Бог ты мой!

Мистер Медоуз, со своей стороны, позволил себе заметить, что да, теперь вообще гораздо хуже, чем было раньше.

— А все эта демократия, — мрачно отозвался Блетчли. — Надо же и меру знать. На мой взгляд, с демократией перегнули палку. Офицеры панибратствуют с солдатами, посещают одни и те же рестораны — куда это годится? И солдатам такое положение не нравится, Медоуз. Армия, она понимает. Армию не обманешь.

— Конечно, я сам в армейских делах не очень-то разбираюсь, — попытался было ввернуть мистер Медоуз, — я вообще-то…

Но майор Блетчли не дал договорить. Он быстро обернулся к нему и спросил:

— Участвовали в прошлой войне?

— Ну а как же.

— Я догадался. Выправку видно. Плечи развернуты. В каком полку?

— Пятый Корфуширский, — отчеканил Томми, вспомнив послужной список Медоуза.

— A-а, да-да, Салоники![234]-Да.

— А я в Месопотамии[235].

Блетчли предался воспоминаниям. Томми вежливо слушал. Кончил Блетчли на гневной ноте:

— И думаете, они теперь намерены воспользоваться моим опытом? Нет, сэр. Я, видите ли, стар. Стар! Слышали вы что-нибудь подобное? Да я еще мог бы преподать кое-кому из этих щенков урок-другой.

— Например, чего на войне следует избегать, а? — сострил Томми.

— То есть как это?

По-видимому, чувство юмора не входило в число достоинств майора Блетчли. Он посмотрел на собеседника с подозрением. Томми поторопился сменить тему.

— Вы знаете что-нибудь про эту даму, как бишь ее?., миссис… Бленкенсоп, кажется?

— Да, Бленкенсоп. Недурна собой, зубы крупноваты, а так ничего. Разговаривает слишком много. Хорошая женщина, но глупа. Нет, ничего о ней не знаю. Она всего два дня как поселилась в «Сан-Суси». А почему вы спрашиваете? — под конец осведомился майор.

Томми объяснил:

— Сейчас встретилась мне. Она что, всегда так рано выходит гулять?

— Понятия не имею. Женщины, как правило, не склонны к прогулкам до завтрака, слава Богу.

— Аминь, — отозвался Томми. — Я не мастер вести до завтрака любезные беседы. Надеюсь, она не сочла меня грубым. Но мне было необходимо немного размяться.

Майор Блетчли полностью разделял такой взгляд.

— Я на вашей стороне, Медоуз. Вы совершенно правы. Женское общество хорошо на своем месте и в свое время, но никак не перед завтраком. — Тут он хихикнул. — Смотрите остерегитесь, старина. Она ведь вдова, имейте в виду.

— Вот как?

Майор игриво ткнул его локтем в бок.

— Мы-то с вами знаем, каковы они, вдовы. Двоих мужей она похоронила и теперь, по-моему, высматривает номер третий. Так что будьте начеку, Медоуз. Не теряйте бдительности. Мой вам совет.

В отличнейшем расположении духа майор сделал поворот кругом и энергично зашагал навстречу завтраку в пансионе «Сан-Суси».

А Таппенс между тем, продолжая неспешно прогуливаться по эспланаде, прошла совсем близко от разговаривающей пары. И успела расслышать обрывок фразы.

Говорила девушка:

— Будь осторожен, Карл. Малейшее неверное движение, и…

Больше ничего услышать не удалось. Подозрительная фраза? Да. Но поддается и вполне невинному толкованию. Таппенс тихонько повернула и прошла мимо них еще раз. И снова до нее долетели слова:

— Эти самодовольные, подлые англичане…

Миссис Бленкенсоп чуть-чуть, самую малость вздернула брови. Карл фон Дейним — беженец, нашедший убежище и кров у англичан. Неразумно и неблагородно с его стороны слушать подобные речи и соглашаться.

Таппенс в третий раз повернула назад. Но молодые люди вдруг расстались, девушка перешла через улицу и углубилась внутрь квартала, а Карл фон Дейним зашагал навстречу Таппенс. Он, наверно, прошел бы мимо, не узнав ее, но она остановилась, показывая своим видом, что ожидает от него приветствия. Тогда он поспешно сдвинул каблуки и поклонился.

— Ах, доброе утро, мистер фон Дейним, я не ошиблась? — защебетала Таппенс. — Чудесная погода, правда?

— О да. Прекрасная.

Таппенс этим не ограничилась.

— Я не утерпела и вышла, — продолжала она лепетать. — Вообще я редко выхожу до завтрака, но в такое утро и когда неважно проведешь ночь, ведь на новом месте, бывает, плохо спится, я всегда говорю, нужно день-два, чтобы привыкнуть.

— Да, несомненно.

— И представьте, эта небольшая прогулка вернула мне аппетит. Я иду завтракать!

— Вы возвращаетесь в «Сан-Суси»? Если позволите, я пойду вместе с вами. — И он с серьезным видом зашагал подле Таппенс.

Она спросила: