Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Таппенс попробовала спросить у других, но никто не смог ей толком ответить.

Если бы время совпадало, первой под подозрением, естественно, оказывалась миссис Перенья. Но возможны и другие варианты. Троих постояльцев «Сан-Суси» не было на месте в то время, когда возвращался Томми. Майор Блетчли ходил в кино — но в одиночестве, и тот факт, что он захотел непременно пересказать содержание фильма, хотя никто его не просил, при придирчивом рассмотрении может натолкнуть на мысль, что он заботился о своем алиби.

Затем есть болящий мистер Кейли, неожиданно отправившийся на прогулку по саду. Если бы миссис Кейли не забеспокоилась о своем супруге и не выбежала его проведать, никто бы об этом и не знал и считалось бы, что он все это время, закутанный, как мумия, сидел в кресле на террасе.

Ну, и наконец, миссис О'Рурк, помахивающая молотком и ухмыляющаяся…

4

— Что с тобой, Деб? Ты какая-то озабоченная, дитя мое.

Дебора очнулась от задумчивости и рассмеялась, доверчиво глядя в добрые карие глаза Тони Марсдона. Тони славный. И умница. Один из самых способных молодых шифровальщиков в отделе. По общему мнению, он далеко пойдет.

Деборе нравилась ее работа, хотя она была весьма утомительна: требовалась постоянная концентрация внимания. Но не важно, что утомительная, зато нужная. Приятно чувствовать, что делаешь важное дело. Это тебе не то что бездельничать в госпитале, дожидаясь, пока кому-нибудь понадобится твоя помощь.

Дебора ответила:

— Ничего, пустяки. Семейные проблемы. Ну, ты понимаешь.

— Родичи — это такой народ. С ними не соскучишься. Что там твои учинили?

— Честно сказать, меня беспокоит мама.

— А что такое? С ней что-то случилось?

— Понимаешь, поехала в Корнуолл погостить у старой и ужасно нудной тетки. Семьдесят лет старушенции и совершенно выжила из ума.

— Перспектива не сказать чтобы заманчивая, — сочувственно заметил молодой человек.

— Да, очень благородно с маминой стороны. Она и без того была в дурном настроении из-за того, что ей не дают принять участие в этой войне. В прошлую-то она служила, ухаживала за ранеными и всякое такое, но теперь все иначе, теперь пожилые не нужны, нужна молодежь, энергичные люди. Ну, и вот, мама была немного подавлена из-за всего этого и поехала в Корнуолл к тете Грейси, пожить у нее, помочь немного с огородом, чтобы выращивать побольше овощей, ну и так далее.

— Разумно, — одобрил Тони.

— Самое подходящее для нее сейчас занятие, она ведь у нас еще вполне ничего, в форме, — снисходительно отозвалась о матери Дебора.

— Значит, все в порядке?

— Да, конечно. Речь не о том. Я очень радовалась за нее, на днях письмо от нее получила, вполне бодрое вроде бы.

— Ну, а в чем же дело?

— А в том, что я попросила Чарлза, он как раз ехал в те края навестить своих, чтобы заглянул к ней. И он заглянул. А ее там нет.

— То есть как — нет?

— А так. Нет. И не было. Она и не приезжала, оказывается.

На лице Тони выразилось смущение.

— Да, непонятно, — пробормотал он. — А где, я извиняюсь, твой отец?

— Рыжий? Где-то в Шотландии. Работает в одной из этих унылых контор, где с утра до вечера заполняют какие-то бланки в трех экземплярах.

— А твоя мать не могла отправиться к нему?

— Не могла. Жен туда не пускают. Запретная зона.

— Да? Ну, она, наверно, решила просто куда-то смотаться, пока есть время.

Он совсем смутился, тем более — под жалобным взглядом больших, встревоженных Дебориных глаз.

— Наверно. Но почему? И вообще, это все так странно. Писала письма про огород и тетю Грейси…

— Ну, понятно, она хотела, чтобы вы думали, будто она… ты ведь знаешь, теперь люди сплошь и рядом сматываются с кем-нибудь… обычное дело…

Взгляд Деборы из жалобного превратился в гневный.

— Если ты намекаешь, что мама могла смыться, чтобы приятно провести время с кем-то, то ты ошибаешься. Глубоко ошибаешься. Наши мать с отцом очень преданы друг другу, преданы по-настоящему. Все в семье над ними даже смеются. Да она бы никогда в жизни…

Тони поспешил откреститься:

— Да, да, конечно. Прости. Я не имел в виду…

Деборин гнев улегся, и, наморщив лоб, она проговорила:

— Поразительно то, что один человек, мне передали, недавно видел ее не где-нибудь, а в Лигемптоне. Я тогда, естественно, сказала, что этого не может быть, моя мама в Корнуолле. Но теперь уж и не знаю…

Тони, поднесший в эту минуту горящую спичку к сигарете, вдруг замер. Спичка выгорела и погасла.

— В Лигемптоне? — резко переспросил он.

— Да. Казалось бы, уж где-где, а там ей совершенно незачем быть. Дел никаких, и все общество — одни старые девы да полковники в отставке.

— Действительно, не слишком привлекательное место, — согласился Тони. Он наконец прикурил сигарету и невзначай поинтересовался: — А что твоя мать делала в ту войну?

Дебора привычно ответила:

— Немного в госпитале работала, водителем — возила генерала. Обычные вещи.

— A-а. Я думал, она как ты была — в контрразведке.