Разговоры с живым мертвецом

Напиток оказался противным травяным настоем, так и норовящим попасть не в то горло, поскольку Арсений отвлёкся на расплывчатые отражения в поверхности отполированной посуды и зелья: своё и клиентки.

(А где ещё два?!)

Покончив с мерзкой микстурой, Кожухов вернулся на то же место, с которого наблюдал за «раундом». Зимина, к тому моменту переползшая к краю постели, подманила его жестом. Арсений приблизился. После короткой паузы хозяйка обхватила его ягодицы и приблизила вплотную к себе, а затем занялась его гениталиями.

«Снежная Королева оттаяла».

Привыкнув к неожиданной от Зиминой нежности и аккуратности, Кожухов закрыл глаза и представил, что его ласкает Алёна, то и дело поднимая глаза в поисках одобрения за свою прилежность и страстность. Руки сами легли на голову Валерии, но возмездия за такую вопиющую фамильярность не последовало. Шумное дыхание и вырывавшиеся слова восхищения не задевали ту, что была сегодня вместо возлюбленной. Так прошла минута, и Арсений, сдерживавшийся изо всех сил, почувствовал, что достиг своего предела. Валерия тоже это почувствовала. Она резко прервала акт, вскочила на ноги и, крепко обхватив лицо парня руками, пронзила его взглядом. Голова Кожухова заболела, словно потоки холодного воздуха проникли через его зрачки внутрь и теперь обстоятельно копошились в мозгу. В глазах зарябило, мир стал зыбким и расплывчатым. Он потерял сознание.

Но не совсем.

***

В своём сне Кожухов интенсивно – куда бодрее, чем обычно – занимался сексом с Алёной, слегка надавливая пальцами на её шею.

«Я люблю тебя, – громко шептал Арсений, усиленно работая тазом сквозь лёгкую боль, – люблю, люблю, люблю…» Лицо возлюбленной приобрело недвусмысленное выражение: глаза закатились вверх, губы расплылись в глуповатой улыбке, язык свисал, как у собаки. Задыхающийся смех с нотками безумия перемешивался с собственными воплями Арсения и звуками фрикций. Вдруг сквозь эту какофонию до сознания донёсся неожиданно низкий стон, и безумное лицо Алёны перетекло в сдержанное лицо Валерии.

Вспышка света. Темнота. Когда она рассеялась, Арсений осознал себя вдавливаемым лицом в подушку. Челюсть болела; ударь Валерия чуть сильнее – сломала бы ему сустав или выбила несколько зубов. Руки и ноги развели в стороны и зафиксировали – не иначе как «истуканы» всей своей массой навалились на его голени и запястья. Но и это, и ушиб, и давление на носовой хрящ показались лёгким дискомфортом, когда нечто проникло в него сзади. Это была пародия на половой акт, сопровождавшаяся хрипом и сдавленными криками Арсения. Вскоре он смог ощутить оставшиеся элементы картины: в плечи вцепились тонкие пальцы, по лопаткам скользили пряди длинных волос, в спину то и дело упиралась женская грудь, а о ягодицы бился пластмассовый щиток.

Теперь Кожухов всё понимал. Из глаз хлынули слёзы. Сдерживать всхлипы было невозможно.

Валерия остановилась и прильнула к Арсению всем телом. Он ощутил её дыхание кожей.

«Ты будешь моим», – шёпот, казалось, не слетал с её губ, а звучал прямо в голове. Язык фурии тем временем скользил по уху и щеке парня, а руки – по бедру и ягодицам.

Ещё одна вспышка, и Кожухов очутился в сухой ванне, а над его головой нависла Валерия. Женщина наконец была возбуждена, её шумное сопение и участившееся дыхание выдавали это.

«Зажмурься!» – прохрипела она и вцепилась любовнику в волосы. Интуиция мигом подсказала, что будет дальше. Едва парень успел зажмуриться и задержать дыхание, как на его лицо обрушился поток мочи. Струя смещалась, так как Валерию слегка потряхивало – то ли от холода, то ли от удовольствия. Закончив, она пригнулась к нему. Он трясся от холода и обиды, глядя в по-прежнему бледное и безэмоциональное лицо, лишь в зеркале души теплилась жизнь, теплились какие-то эмоции. Две пары глаз смотрели друг на друга; взгляд, исполненный укора: «За что ты так со мной?» – едва ли задел волчье сердце. Валерия бросила брезгливый взгляд на тело Арсения, с которого в ванну стекали жёлтые ручейки, лишь на мгновение.

Мир в очередной раз поплыл перед глазами страдальца. С новой вспышкой он обнаружил себя, безучастного, на том же месте, где и начались его мытарства: перед кроватью клиентки-извращенки, которая сидела тут же, перед ним и сцеживала его сперму в невесть откуда взятую стеклянную колбу…

Арсений не помнил, как оделся, добрался до метро и доехал до Алёны, но зато хорошо помнил их встречу. Она открыла дверь и вскрикнула. Её возлюбленный не выглядел так подавленно со дня сокращения. Что случилось, он, само собой, не рассказал. Девушка видела, что он хотел быть рядом с ней, хотел, чтобы она его утешила, успокоила, сказала, что всё будет хорошо, но стоило лишь открыть рот, как Арсений шарахался от неё. А ещё она постоянно принюхивалась, ловя себя на мысли, что его запах изменился; он больше не пах так, как пахла пижама, которую она когда-то присвоила. Это был запах другого человека. В сердце девушки закрались подозрения.

***