Разящий клинок

– Анри… – голос Насти прозвучал как-то тоскливо и тихо. – Ты… ты в самом деле возьмешь меня с собой?

– Да!

– Mais, tu es le seigneur, et je suis une esclave…

«Но ты дворянин, а я – рабыня», – тут же перевел Денис. Вернее, не надо было ничего переводить, французские слова сами собой сложились в образы прямо в мозгу.

– И что с того, моя милая? Славный маршал Мюрат родился в семье трактирщика! А маршал Ней – в семье бондаря. Неважно, кем ты родился, важно – кем стал. Именно в этом – идеалы республики, вовсе не отвергнутые императором. Свобода! Равенство! Братство! К тому же мой род давно обнищал, и, если бы не военная служба…

– Но… я не могу иметь…

– Молчи, милая… Тсс!

Послышались звуки лобзаний и тихий счастливый смех… На улице вообще-то холодало, и эти голубки вполне могли наворковаться и отправиться в избу…

– Hé, les enfants de l’amour! – громко крикнул Денис. – Эй, дети любви! Кто-то, кажется, обещал мне чай… Можете и сами заглянуть… а то так скучно.

– О да, да… – шевалье оживленно всплеснул руками, что-то тихонько прошептал на ухо Насте, потом вновь повысил голос: – Вы ведь, кажется, знаменитый поэт, месье Давыдов? Прочтете свои стихи?

– Обязательно! Только тогда не чай… тогда вино несите. Коли уж дело на то пошло.

Минут через пять влюбленные заявились вдвоем, безо всякой охраны. Принесли свечку, две бутылки вина и корзину с вареными яйцами, сыром и хлебом. Месье д’Эрувиль по-свойски уселся рядом с пленником, Настена – напротив. Вообще, девчонка держалась настороже, не спуская с Дениса глаз, полных плохо скрытого недоверия и подозрений. Кстати, эта бывшая крепостная прихватила с собой пистолет, положив его рядом, на скамейку.

Наверняка оружие заряжено. Сколько ей надо времени, чтобы выстрелить? Секунда? Две?

– Вы хотели стихи? Что же… – поднявшись на ноги, Давыдов заложил руки за спину и начал:

На вьюке, в тороках, цевницу я таскаю;она и под локтем, она под головой;

меж конских ног позабываю, в пыли, на влаге дождевой…

– О, браво, браво! – дослушав, захлопал француз. – Настя, тебе понравилось?

– Понравилось.

– А о любви у вас есть?

Нашлось у Дениса и о любви, куда же без этого?

О, как люблю ее ворчанье;На языке ее всегдаОтказ идет как обещанье:

«Нет» на словах – на деле «да».И – грешница – всегда сначалаОна завопит горячо: «О, варвар! изверг! я пропала!»

Даже Настя чуть улыбнулась, д’Эрувиль же пришел в полнейший восторг. Особенно ему понравилась последняя строчка, он ее даже повторил на свой манер:

– Et après: «cher ami, encore…» Вот уж, поистине, верно сказано… Но нет, нет, Настя! Это не про тебя.

– А меня никто никогда не спрашивал, – жестко ухмыльнулась девушка. – Просто брали… и все.

– Сатрапы! – выругался француз. – Подлые и низкие люди. Какие-то Сарданапалы, или я вообще не знаю, кто? Как можно владеть людьми? Я вас, Денис Васильевич, спрашиваю – как? И ведь не стыдно! Не совестно. Ни капли. Ничуть.

Давыдов ничего не ответил – просто молча разлил вино и протянул кружки гостям… или, лучше уж сказать – тюремщиками:

– За поэзию. За музу.

– Да!

Опп!

Девчонку Денис достал апперкотом! Без всякой жалости. Вырубил прямым ударом в скулу – не много и надо было. Д’Эрувиль даже не успел сообразить, что происходит, – буквально какие-то секунды и – нате вам, «хук» или «кривой». Тоже в челюсть! Боковой удар, один из сильнейших и коварных ударов в боксе. При прямых ударах вес тела подается вперёд. При коротком же «крюке» удар осуществляется с места, вкручивая тело. Силу удару придаёт вращающий момент, а скорость – работа косых мышц живота. Какой бы жилистый ни был француз – а все же ему хватило. Обмяк, как миленький, завалился на пол…

– Ну, вот и полежите, голубки… ага!

Не тратя времени даром, Денис прихватил пистолет и осторожно приоткрыл дверь. Стояла мертвая тишина. Бархатно-черная ночь уже накрыла хутор, сквозь бегущие по небу темные кудлатые облака время от времени проглядывали месяц и звезды. Заботливо задвинув засовец, беглец, не производя особенного шума, пробрался к изгороди и, выждав, когда месяц скроется за очередным облаком, ловко перемахнул через старую жердяную ограду, оказавшись в лесу. Теперь нужно было искать дорогу или тропу… и не забывать о возможных часовых. Где бы он, Денис, их выставил? А вот у той сосны… и вон, у дороги… А дальше уже и не надобно.

Опытный партизан и воин, Давыдов ловко обошел все подозрительные места и, выйдя на узкую лесную дорогу, быстро зашагал… черт знает куда! Да куда угодно, лишь бы прочь от предательского хутора.

Где-то в отдалении послышался вдруг протяжный волчий вой. Беглец напрягся – радостная встреча с волками в его планы никак не входила. Лучше всего, наверное, было бы пересидеть где-нибудь до рассвета, а уж потом, посветлу, идти…